www.art-methods.coach, www.facebook.com/artmethods.coach, www.beit-midrash.com, www.web4small.com
Миша Элиша Вогман:
1
Один еврей попал на необитаемый остров. Ну, обжился, научился охотиться, готовить, построил себе дом… Через десять лет его отыскали и приплыли за ним. Он показывает приехавшим свой остров – вот одна синагога, вот вторая…
- А зачем вторая?
- Ну как же! В одну я хожу, а в другую – ни ногой!
На самом деле, в каком-то смысле можно сказать, что мир, как мы его видим, состоит из отношений. Мы говорим "близко" и "далеко", говорим "справа" и "слева" – но никакое "далеко" не существует само по себе: далеко нечто определённое от другого нечто. Более того, далеко оно тоже не само по себе: великану с семимильными шагами наше "далеко" – просто пара шагов.
подойди бог и спроси лису:
"что лиса, от утра до вечера далёко?"
Отношение всегда осуществляется между какими-то двумя (как минимум) точками: никакой предмет не может находиться в отношении к себе самому!
В еврейской системе мира эта необходимая двойственность всегда осознавалась и особенно подчёркивалась: уже в самой идее, что есть Творец, а есть мир, и оба нуждаются друг в друге, заложена эта концепция отношения. Творец и Израиль; Израиль – и народы мира; человек – и Израиль; человек – и его сосед; Тора Устная и Письменная; Иерусалим и Самбатион… этот список можно было бы продолжать бесконечно. Для определения чего-то необходимо сравнение с другим.
Отсюда и важность образа дороги. Дорога всегда имеет – ну, по крайней мере подразумевает, - точку начала и точку конца. Это заложено в самом образе дороги. Конечно, дорога может быть дорогой в неизвестность, но тогда "известности" начальной точки оказывается противо-положена "не-известность" точки конечной.
Цель может лежать в другой смысловой плоскости (я вышел из города, чтобы подышать свежим воздухом) – но она не перестаёт быть целью по своему отношению к началу. Сама протяжённость дороги, то есть, пространство как таковое, всё равно возникает из натяжения между исходной точкой – и целью.
от слова "разумеется" до слова "цветок"
большое ли расстояние пробежит поток?
В детской игре иногда как бы нет цели – но у детской игры всегда есть снаружи взрослый мир, который и выступает в роли противоположной точки, как разбиралось в начале бейт-мидраша. По мере роста ребёнок в своей жизни всё больше оказывается во взрослом мире, и поэтому в процессе образования он приобретает, вернее, ему прививается навык самостоятельной постановки цели, самостоятельного поиска "другой" точки. Став взрослым, человек зачастую очень ругает себя за эту целенаправленность, он противополагает целенаправленности – нецеленаправленность, взрослости – утерянный раёк детства, рациональности быта – нерациональность. Но, стало быть, и тут никуда не исчезает наличие отношения между двумя минимальными точками – потому что без них не существует пространства вовсе (и в математике, и в жизни). И даже понятие "есть" существует в паре с понятием "нет".
Дорога, у которой определена только начальная точка и нет ни намёка на цель, рискует оказаться по своей сути стоянием на месте:
Константинос Кавафис
Город
Ты твердишь: "Я уеду в другую страну, за другие моря.
После этой дыры что угодно покажется раем.
Как ни бьюсь, здесь я вечно судьбой обираем.
Похоронено сердце мое в этом месте пустом.
Сколько можно глушить свой рассудок, откладывать жизнь на
потом!
Здесь куда ни посмотришь – видишь мертвые вещи,
чувств развалины, тлеющих дней головешки.
Сколько сил тут потрачено, пущено по ветру зря".
Не видать тебе новых земель – это бредни и ложь.
За тобой этот город повсюду последует в шлепанцах старых.
И состаришься ты в этих тусклых кварталах,
в этих стенах пожухших виски побелеют твои.
Город вечно пребудет с тобой, как судьбу ни крои.
Нет отсюда железной дороги, не плывут пароходы отсюда.
Протрубив свою жизнь в этом мертвом углу,
не надейся на чудо:
уходя из него, на земле никуда не уйдешь.
2
Всё это точно повторяется в самой еврейской истории. Противоположность Иерусалима – и страны изгнания, мира этого – и мира грядущего, постоянные странствия: всё это развёртывается в пространстве между. Община, живущая в Иерусалиме, молится за весь еврейский народ – но деньги на существование получает от общин галута: так был устроен еврейский мир как минимум с десятого по двадцатый век. Но разве не такая же противоположность Шаббат – и будни? "Разделением" – "гавдалой" – называется один из центральных обрядов частной жизни религиозного еврея – завершение Субботы и начало новой недели. Во время гавдалы произносится, в частности, такой текст:
"Благословен еси Г-ди, отделяющий свет от тьмы, Израиль от народов мира, святое от будничного".
На этом разделении (или на системе таких пар) и держится мир (еврейский образ мира) как таковой. Рабби Нахман наиболее явственно выражает этот принцип в сказке о Сердце и Источнике: сердце и источник стоят на двух сторонах мира, и страстно стремятся друг к другу, но не могут сдвинуться с места. Их страсть, выраженная в песне – основа мироздания.
Сердце мира – это и Нижний Иерусалим, про который мидраш Танхума пишет, что он – в самом сердце мира. Но это, как указывает рабби Нахман, и сам царь Давид, который пишет в 61 псалме "От края мира взываю… возведи меня на скалу, недосягаемую для меня…". Сердце мира оказалось на краю мира – и в этом уже намёк на неправильность существующего. Но из-за этой неправильности возникает весь остальной мир, и каждый день даётся заново, и жизнь на свете продолжается – для поддержки Сердца там, где оно есть (потому что, по сказке, если оно погибнет, или просто сдвинется с места, мир рухнет). В таком случае, сердце мира – это и место Изгнания, стремящееся к Возвращению…
Источник – прежде всего, намёк на Эвен-Штию, так как это можно перевести и "камень-основание", и "камень-источник". Но это и мечта Давида построить Храм – которую он не может осуществить при жизни. Это и Верхний Иерусалим (и тогда источник – тот самый, с Водами Эдена, текущий у Принцессы в Саду…)
3
Ребёнок на лагере (впрочем, в не меньшей степени и мадрих) тоже постоянно пребывает в различных двойственных системах. Это дом - и лагерь с одной стороны; пребывание в лагере как-то влияет на отношение к дому.
Но это и отношение недели – и Субботы. И отношение конкретных мастерских – и единства лагеря-города. Но и сам лагерь-город - слитый воедино, он и лагерь, и город. Лагерь – реальный, с коврами на лестницах, шумными соседями, жёсткими матрасами и мягкими подушками. Город – полуигровой, город – содержание этого лагеря, город – нереальный; но придуман он так, что происходящее реально на лагере – напрямую влияет на нереальный город: что придумается, что получится – то и будет в городе. И в этом суть связи реального и нереального в еврейской культуре.
"И посредством своих дел и их распорядка человек в каждую секунду воздействует на тысячи высших миров"… (р. Хаим из Воложина).
4
Другое дело, что однажды вдруг открываешь – дорога никогда не заканчивается…
С узелком своим заплечным
И бутылочкой питья
По дороге бесконечной
Шёл такой конечный я.
Юля:
Два города - то есть, есть расстояние и дорога. В нашем смысле это расстояние между домом, который оставили дети и их городом, который они строят на лагере, а также (более умозрительно) между этим строящимся городом и Иерусалимом, а также между верхним и нижним городом, а также между городом, который хотели построить и тем, что получилось.
По-моему, первое (их собственный дом - строящийся на лагере город) самое важное, потому что начинается с самого ребенка. Эти "два города" всё время меняются местами по смыслу - например, дом - обычная реальность, а построенный город - сказочная. Но и наоборот - дом издали кажется прекрасным и его можно превратить во дворец , потому что он далеко и его "видишь из далека", а город на лагере - теперешняя реальность. Можно по очереди превратить во дворцы и тот, и другой "города", в зависимости от того, на который смотришь издалека.
|
