www.art-methods.coach, www.facebook.com/artmethods.coach, www.beit-midrash.com, www.web4small.com
ПРО ДЛИННУЮ ДОРОГУ В ГОРОД
Материалы на раздумывание и додумывание, вопросы и попытки ответов, относящиеся к работе летом 2005 г.
(*В ссылках на книгу лета страницы указаны по издающейся книжной версии, а не по присланной всем, поэтому рядом с номером стр. в этих материалах стоит название главы, чтобы не запутаться).
1. Про дорогу
Образ дороги по историческим причинам не может не быть одним из центральных для всей еврейской культуры: еврейский народ почти постоянно находился в пути. Уход в Египет – и возвращение из него, Вавилонский плен – и возвращение из него, Рассеянье (Галут) по всему миру вплоть до сегодняшнего дня, включавший в себя Изгнание из Испании, Изгнание из Англии и так далее. И этот путь, парадоксальное, не свойственное другим народам существование продолжается на протяжении как минимум трёх тысяч лет – притом, что ни один другой народ, появившийся в те времена не сохранился до сих пор.
Таким образом, в еврейской культуре постоянно присутствует осознание некоторого расстояния, которое должно быть преодолено. В буквально-историческом смысле это расстояние между страной изгнания – и Землёй Израиля; в религиозном – между миром существующим – и "миром грядущим". Во временном смысле это расстояние между разрушенным Еврейским Царством – и Рассеянием; в политическом смысле – между существованием национального государства и жизнью в чужих странах. Всё это, и воспоминания и надежды, воплощено в образе дороги.
Единство смыслов "дороги" как пути домой – и пути из дома выражено, например, в средневековом плаче о разрушении Храма, вошедшем в еврейский молитвенник:
Огонь зажигается во мне, когда я вспоминаю, как я покидал Египет –
Но слёзы душат меня, когда я вспоминаю, как я покидал Иерусалим…
(см. ниже)
Название книги "Длинная дорога в город" (как и сама заявленная тема летних лагерей) происходит из истории, описанной в мидраше Эйха Раббати (комментарий на библейскую книгу Эйха, она же – Плач Иеремии). Пересказ этой истории находится в книге на странице 28 (книга 1, гл. «История про сады и огороды») . Известный мудрец своей эпохи, рабби Иегошуа бен-Ханания, оказывается посрамлён встречным ребёнком – он не может решить простой загадки, которая перед ним поставлена: как короткая дорога может оказаться длинной, а длинная - короткой.
А. Текст из Эйха Раббати.
מדרש רבה איכה פרשה א פסקה יט
מעשה ברבי יהושע שהיה מהלך ומצא תינוק אחד יושב על פרשת דרכים אמר לו איזו דרך קרובה לעיר אמר לו זו קרובה ורחוקה וזו רחוקה וקרובה הלך רבי יהושע בזו שקרובה ורחוקה כיון שהגיע לעיר מצא גנות ופרדסים מוקפים לחומה וחזר אצל אותו תינוק ואמר לו בני וכי זו דרך קרובה לעיר אמר לו אתה הוא חכם של ישראל לא כך אמרתי לך שזו קרובה ורחוקה וזו רחוקה וקרובה
Эйха Раббати, 1, 19.
История о рабби Иегошуа, который шел [по дороге] и встретил сидевшего на перепутье младенца. Спросил у него: Какая близкая дорога ведет к городу? Ответил ему [младенец]: Эта дорога близкая далекая, а эта - далекая близкая. Пошел рабби Иегошуа по близкой далекой и скоро пришел к городу, где он обнаружил стену и окружающие ее сады и огороды. Тогда он вернулся к тому младенцу и сказал ему: Сын мой, и это близкая дорога, ведущая к городу? Ответил ему [ребенок]: И ты еще [называешься] мудрецом Израиля? Не так ли сказал я тебе: Эта дорога близкая далекая, а эта - далекая близкая!
Комментаторы этого мидраша отмечают, что "город" – это Иерусалим (поскольку Иерусалим для мидраша – праобраз всех городов, город-как-таковой, любое упоминание о безымянном городе можно относить к Иерусалиму). Но в момент написания мидраша Иерусалим лежит в развалинах, и сама книга Эйха – плач о его разрушении. Поэтому возможно понимание, что речь идёт о дороге в Верхний Иерусалим (см. ниже). Так в книге возникает тема нижнего и верхнего городов.
На протяжении книги эта история продолжает обыгрываться, развиваться и пересказываться (см. в книге на стр. 50 (Часть 1, гл. «Про то, как рабби Йехошуа опять искал дорогу», 100 (часть 2, гл. «Новая сказка про рабби Йехошуа, сочиненная Элишой»), 143 (часть 2, гл. «Сказка о рабби Иегошуа и перестроенный город», 246 (часть 3, гл. «Про стихи на Сионской площади», конц главы), 251 (самый конец книги).
2. Про сказки и образы
Нам придётся ещё много раз говорить о сказках. В переложении еврейской истории и культуры в сказки самым прямым предшественником нашей книги можно считать рабби Нахмана из Брацлава (см. ниже, в главе 3 «материалов»). Но еврейское наследие изначально тесно связано с рассказом: ещё средневековые философы задавались вопросом, зачем в Торе больше половины места занимают сюжеты и истории, а не законы или философские рассуждения.
Но образные истории отличаются от рассуждений прежде всего своей многозначностью: в одном образе можно прочесть множество разных смыслов – и всё равно ещё останется нечто, что в эти смыслы не вошло. Эту особенность истории как рода речи описывает одна древняя история.
Три слепца ощупывали слона, пытаясь понять, что это такое.
- Слон это верёвка, - сказал первый, который щупал хвост.
- Слон это столб, - сказал второй, который щупал ногу.
- Слон это змея, - сказал третий, который щупал хобот…
Так в едином образе дороги умещаются и Изгнание, и Возвращение. А уж если пытаться понять, какие смыслы стоят за образом принцессы… (см. ниже, в главе 4 «материалов»)
3. Про сказки рабби Нахмана из Брацлава
Рабби Нахман из Брацлава (1772 – 1810) имел обыкновение рассказывать своим ученикам сказочные истории, которые после его смерти были изданы одним из учеников, рабби Натаном. Эти сказки являлись во многом изложением учения рабби Нахмана, в том числе тех его аспектов, которые нельзя сказать прямо (и это тоже разновидность "длинной дороги").
Противники часто осуждали рабби Нахмана за сочинение историй, считая, что он попусту тратит время. На самом деле, эти сказки полны разнообразных намёков на библейские, талмудические и мистические цитаты, на обыгрывании, воплощении которых и строится тайный смысл этих историй. Соединяя в одном образе разные смыслы, он как бы соединял и соответствующие реальности (так например, образ "дороги", соединяющий Изгнание и Возвращение, видит в Изгнании – предвестие Возвращения, и в этом большая надежда).
Сам рабби Нахман, по свидетельству его ученика рабби Натана, говорил по этому поводу так:
Во всех сказках, что рассказывают в мире, есть много высокого и непостижимого, но есть и много испорченного и много недостающего. Кроме того, многое в них перепутали и не рассказывают в нужном порядке. /…/ Только действительно, во всех сказках, которые рассказывают в мире, скрыты очень высокие вещи. /…/ И через правильно рассказанную историю можно соединить распавшееся (и тем исправить что-то в мире), как делал Бааль Шем Тов, да благословится память о праведнике.
Предисловие рабби Натана к "Сказочным историям" р. Нахмана
(О рассказывании историй и Бааль Шем Тове – см. ниже)
Последователи рабби Нахмана существуют до сих пор, и они уделяют большое внимание чтению и комментированию его Сказочных историй. Судя по ряду мест в книге (стр. 8 (конец пролога), 107-108 (книга, часть 2, гл. «Про папу Авигаиль»), 160 (книга, часть 2, гл. «про папу Авигаиль и светящийся шарик»,) папа Авигаиль относится к их числу.
4. Про принцессу
Царская дочь, принцесса, - одна из главных героинь сказок рабби Нахмана. Её исчезновению из дворца посвящена сказка, традиционно открывающая сборники его история – "Сказка о пропавшей царской дочери". Именно её начинает папа Авигаиль рассказывать своей дочери на стр. 8 (в конце пролога).
Сказка о пропавшей царской дочери (см. в приложенном файле «Сказка о пропавшей дочери царя»)
4а. Рабби Натан про Сказку о пропавшей царской дочери
"История о пропавшей царской дочери повествует о тайне удаления Шхины (см. ниже), которое началось ещё до сотворения мира. Исправить её удаление стало задачей Человека, как только он был создан. Но Адам по неосторожности вкусил от Древа познания Добра и Зла. В "Сказке о пропавшей царской дочери" этому соответствует царский наместник, который не удержался и съел яблоко, чем нанёс миру большой ущерб, а Шхина спустилась ещё ниже.
Следующим исправить удаление Шхины хотел Ной, и не сумел, потому что "выпил вина и стал пьяным" (Берешит 19:21). И этому соответствует то, что царский наместник выпил вина и заснул.
С тех пор в каждом поколении праведники пытались также исправить всё, что могли. И так будет продолжаться до времени Мессии, когда совершится полное исправление.
То, о чём повествует эта история, относится ко всякому человеку во всякое время. Задача каждого еврея исправление – возвращение Шхины из изгнания. Даже самый простой человек, когда он отвращается от зла и выбирает добро, тут же исправляются Высшие миры.
Поэтому каждый вовлечён в поиски пропавшей дочери царя.
Израиль уподоблен наместнику, второму после Царя. /…/
Когда наместник засыпает на семьдесят лет, это указание на то, что Израиль забывает Тору, потому что о Торе известно, что у неё семьдесят ликов. И пробудить спящего можно только рассказывая истории о прошедших временах – смотри внимательно, что там написано/…/.
Столько терпел он и столько страдал, чтобы найти царскую дочь – и теперь, в последний день, всё потерял. Но всё же он не потерял надежду, и, проснувшись, пошёл искать Жемчужный замок на Золотой горе. После долгих блужданий он пришёл, наконец, к великану, и великан ответил: "Совершенно точно, что нет ни такой горы, ни такого замка!" Но наместник не обращает внимания на его слова, и говорит: "Я уверен, что они существуют!" И тогда великан говорит наместнику: "Ты же видишь собственными глазами, что они не существуют – ты обыскал весь мир и не нашёл их! Возвращайся домой, послушай моего совета". Но наместник не поддаётся на уговоры ни первого великана, ни второго, ни третьего, и от горечи в сердце он начинает рыдать…
Отсюда человек может понять, через какие трудности пришлось проходить наместнику, и как он падал в своих испытаниях, но всё же не потерял надежду и продолжал стремиться. И это следует из стиха "Ищи Его присутствие во все времена" (Псалмы, 105:4).
Может быть, эта история и выше нашего понимания. Мы не имеем понятия, что такое Золотая гора. Человек может сам истолковать это, как он хочет, и найти в этом большое ободрение для себя.
Впрочем, можно предполагать, что золотая гора – намёк на те богатства, которые можно обрести при помощи познания Всевышнего…"
(Выдержки из "Второго предисловия к Сказочным историям")
4б. Рабби Натан об образе принцессы.
Кроме того, рабби Натан пишет в том же Втором Предисловии о том, откуда происходит образ принцессы и что он может означать.
Принцесса в мистических книгах – в Зогаре и у Ицхака Лурии – указывает на Шхину (Божественное присутствие) и на Общину Израиля (Кнессет-Исраэль).
Шхина, согласно еврейской традиции, - душа мира, иррациональная его основа, то, через что Творец мира в нём проявляется.
Что такое удаление Шхины? С точки зрения человека – это нехватка в мире проявления Творца, скука, рутинность, не-волшебность, неправильность окружающего мира. Тогда возвращение Шхины – "оволшебвнивание" мира.
Однако у сюжета про удаление Шхины есть и более глубокий смысл. Согласно еврейской традиции, при сотворении мира Шхина, царская дочь, ушла от Царя. Мир сотворился в удалении от Него, и именно поэтому оказался как будто недостаточно волшебным. Поэтому утверждается, что если воссоединить царскую дочь с её Отцом, то вследствие этого и мир будет исправлен…
Комментаторы рабби Нахмана отмечают также, что таким образом он переворачивает смысл Рассеянья Израиля по миру: с точки зрения рабби Нахмана, Израиль уходит в путь для того, чтобы найти пропавшую принцессу, и именно поэтому странствует по всей земле. И именно так можно понимать тот факт, что принцесса может означать одновременно и мировую душу, и душу Израиля (Кнессет-Исраэль).
В этом смысле интересно подумать над следующим отрывком.
"...Как помрачил Господин в гневе дочь Сиона! Прогнал с
небес на землю великолепие Израиля, и не вспомнил о подножии Своих
ног в день гнева..." - Эйха, 2.1
Но принцессой и невестой в еврейских текстах также нередко называют Тору. Мудрецы Талмуда утверждали, что Тора напрямую соответствует Общине Израиля – каждая буква Торы это одна еврейская душа. А всего букв в Торе – 600 000 .
Поэтому через буквы Торы тоже можно воздействовать на мир и исправлять его. Об этом – глава о средневековом мистике и философе Аврааме Абулафии (см. ниже, а также отдельное приложение «Абулафия»).
Однако как поиски принцессы, по рабби Натану, задача каждого, так и сама принцесса может быть понята как человеческая душа! Тем более, что у каждой буквы Торы есть и своё соответствие в теле каждого человека. Ровно поэтому в книжке мы можем видеть, как принцесса начинает обычную человеческую жизнь – готовит макароны, ездит автостопом… Но при всём этом она, как и всякая человеческая душа, не перестаёт быть принцессой, рождённой в Жемчужном замке, и, стало быть, невестой Мессии и т.д., даже когда она отказывается от своего статуса принцессы (книга, часть 3, глава «Синий шарик» стр. 227)
И ещё есть множество возможностей, как понять образ принцессы. Например, принцессой (или царицей) называется также Суббота…
4в. Про жемчужный замок на золотой горе
Чуть выше, в главе 4а, написано, что жемчужный замок и золотая гора указывают на богатства, связанные с путём познания. Тут может возникнуть вопрос: отчего же рабби Натан даёт положительную трактовку месту, где принцесса находится в изгнании?
На него есть несколько возможных ответов. Ответ первый: несмотря на то, что принцесса находится там в изгнании, путь как таковой обладает ценностью, находясь в пути человек в любом случае приобретает некое "богатство".
Другой ответ: поскольку сам образ жемчужного замка на золотой горе не содержит в себе ничего дурного, то его можно истолковывать и в положительном смысле – и, тем самым, исправлять изгнание принцессы. Ведь замок, в котором она жила с Царём тоже замок, хотя он и не описан у рабби Нахмана, и так далее.
Этому ответу следуют, видимо, и другие комментаторы рабби Нахмана.
Вот что пишет рав Арье Каплан.
Некоторые говорят, что золотая гора – символ Грядущего Мира, и об этом написано в книге Йова: "Место сапфира – камни её, а песок – золото в нём. Тропа туда неведома даже ястребу, и глаз коршуна её не видал. Не ступали там звери, и лев там не ходил" (Йов 28:6-8). Поэтому дальше в сказке об этой горе не знают ни звери, ни птицы.
Другие говорят, что имеется в виду интуитивное познание – радость, которую человек получает от внезапного озарения, выше чем радость от золота. Знание о принцессе потеряно, и человеку остаётся только интуитивное, внезапное озарение. Люди разубеждают его, говоря, что такое невозможно.
Есть также мнение, что жемчужный замок – Святая Святых (внутреннее святилище) Иерусалимского Храма.
Ровно поэтому в книге место обитания принцессы с самого начала описывается как "жемчужный замок на золотой горе". А на связь жемчужного замка с Иерусалимским Храмом (см. ниже) в книге указано в том месте, где принцесса обнаруживает, что Храм как две капли воды похож на её дворец (книга 1, гл. «Про то, как принцесса испугалась, что она вернулась домой во дворец», стр. 22):
В сущности, всё это вместе может служить указанием на то, что любое место, где пребывает принцесса, становится жемчужным замком на золотой горе…
4г. Про забывание Торы
Выше, в главе 4а приводилось мнение рабби Натана, что семьдесят лет сна – указание на забвение Торы, про которую известно, что у неё семьдесят лиц (значений).
Действительно, в сказке рабби Нахмана царская дочь пытается разбудить наместника, а он не слышит. И тогда она пишет ему письмо слезами на платке, которое он читает, проснувшись. Но поскольку оно написано слезами, то прочесть его можно только против света и то с большим трудом. Здесь нетрудно заметить намёк на Тору и скрытость её тайных смыслов. Аналогичный намёк можно увидеть и в книжке – принцесса посылает письма, но эти письма доходят только после того, как герои "пробуждаются" – осуществляют собственную творческую деятельность (конец книги, про почтальона Мотю).
Но семьдесят лет – это ещё и продолжительность Вавилонского плена, то есть время от разрушения Первого Храма до строительства Второго Храма (586 – 516 до Н.Э.)! Об этом будет говориться в следующей главе.
Идея "забвения Торы" довольна распространена в еврейских текстах. Согласно концепции, описанной внутри самого Танаха, Тора на протяжении истории многократно забывалась и вспоминалась.
Первая история о том, как Тора была внезапно обнаружена и вновь открыта, содержится в книге Царей (Млахим 2, гл. 22).
Текст.
(1) Восемь лет было Йошийау, когда он стал царем; и тридцать один год царствовал он в Йерушалаиме. А имя матери его Йедида, (она) дочь Адайа из Бацеката. (2) И делал он то, что праведно в очах Господних, и во всем шел путем Давида, отца своего, и не уклонялся ни вправо, ни влево. (3) И было, в восемнадцатый год (царствования) царя Йошийау, послал царь Шафана, сына Ацальйау, сына Мешуллама, писца, в дом Г-сподень, сказав: (4) Взойди к Хйлькийау, первосвященнику, пусть он пересчитает все деньги, принесенные в дом Г-сподень, которые собрали у народа те, что стоят на страже у входа (в храм), (5) И пусть отдадут их в руки ведущим работы в доме Г-споднем; а те пусть раздадут его работающим в доме Г-споднем для починки повреждений в доме: (6) Плотникам, и строителям, и каменщикам, и на покупку леса и вырубленных камней для починки дома. (7) И не вели они с ними счета деньгам, отданным в их руки, потому что они поступали честно. (8) И сказал первосвященник Хйлькийау Шафану, писцу: книгу Торы нашел я в доме Г-споднем. И подал Хйлькийа книгу Шафану, и тот читал ее. (9) И пришел Шафан, писец, к царю, и принес царю ответ, и сказал: высыпали рабы твои деньги, что были в доме, и передали их в руки ведущим работы в доме Г-споднем. (10) И сообщил Шафан, писец, царю, сказав: книгу дал мне Хйлькийа, священник, и читал ее Шафан царю. (11) И было, когда услышал царь слова книги Торы, то разорвал он одежды свои. (12) И повелел царь Священнику Хилькийа, и Ахикаму, сыну Шафана, и Ахбору, сыну Михайа, и Шафану, писцу, и Асае, рабу царя, сказав: (13) Пойдите, вопросите Г-спода обо мне и о народе и обо всей Йеудее о словах этой найденной книги, ибо велик гнев Г-сподень, который воспылал на нас за то, что не приняли отцы наши слов этой книги, чтобы поступать так, как предписано нам. (14) И пошел Хйлькийау, священник, и Ахикам, и Ахбор, и Шафан, и Асайа к Хулде, пророчице, жене Шаллума, сына Тиквы, сына Хархаса, хранителя одежд, – а она жила в Йерушалаиме, в Мишнэ, – и говорили они с нею. (15) И сказала она им: так сказал Г-сподь, Б-г Исраэйлев: скажите тому человеку, который послал вас ко мне, (16) Так сказал Г-сподь: "Вот, навожу Я бедствие на место это и на жителей его, – все по словам книги, которую читал царь Йеудейский, – (17) За то, что оставили они Меня и приносили воскурения другим Б-гам, чтобы гневить Меня всеми делами рук своих, воспылал гнев Мой на место это и не погаснет. (18) А царю Йеудейскому, пославшему вас вопросить Г-спода, так скажите ему: так сказал Г-сподь, Б-г Исраэйлев, о словах, которые ты слышал: (19) Так как смягчилось сердце твое и ты смирился пред Господом, услышав то, что сказал Я об этом месте и о жителях его, – что они будут (предметом) разрушения и проклятия, – и ты разорвал одежды свои, и плакал предо Мною, то и Я услышал (тебя), – сказал Г-сподь. (20) За это, вот, Я собираю тебя к отцам твоим, и ты положен будешь в гробницы твои с миром; и не увидят глаза твои всего того бедствия, которое наведу Я на это место. И принесли они царю ответ.
На этот сюжет в книге намекает глава 23, в которой Сказочник забывает свою Книгу и её находит писец Шафан (стр. 23, гл. «Про то, как сказочник работал на стройке царя Йошии).
В другой раз Тора была забыта за время Вавилонского плена (стало быть, семьдесят лет тут оказались совершенно не случайно). В книге Эзры и книге Нехемии описывается, как в восстановленном Иерусалиме Эзра снова собрал весь народ и читал им Тору. С этого времени было установлено ежегодное публичное чтение Торы в дни трёх главных праздников – Суккот, Песаха и Шавуот.
В одной талмудической истории два мудреца спорят о способах избежать забвения Торы – и это тоже пример длинной и короткой дорог.
"Если бы забылась Тора в Израиле".
Спорили рабби Ханина и рабби Хия. Сказал рабби Ханина рабби Хие: Споришь ты со мной? Если, не дай Б-г, забудется Тора в Израиле, я верну ее умозаключениями своими! Сказал рабби Хия рабби Ханине: Споришь ты со мной? А я делаю так, что не забудется Тора в Израиле! Что я делаю? Я иду и сажаю лен, и плету из него сети, и ловлю оленей, и мясом их кормлю сирот, и делаю свитки, и записываю Пятикнижие, и прихожу в город, и пятерых детей учу читать Пятикнижие, и шестерым детям объясняю шесть порядков Мишны, и говорю им: Пока не вернусь я, читайте друг другу и объясняйте друг другу. И так я делаю с Торой, чтобы не забылась она в Израиле (Талмуд, Бава Мециа 85а)
Однако рабби Нахман, который, как отмечено выше, утверждал, что путь сам по себе обладает огромной ценностью, идёт ещё дальше и предлагает ещё более длинный путь: он говорит, что забывание того, что человек выучил – только к лучшему.
Рабби Нахман о Забвении и о Людях, которые наполняют дырявые бочки.
Беседы раби Нахмана из Браслава 26. Забвение принято ассоциировать с ущербом. Однако в моих глазах есть в забвении великое достоинство. Ибо, если бы не было забвения, было бы совершенно невозможно служить Всевышнему.
Если помнить все свои прегрешения, над ними никак не подняться и невозможно отрешиться от них, чтобы отдаться служению Всевышнему. Человека приводит в смятение то, что происходит с ним. Но благодаря способности забывать, он предает прошедшее забвению.
Такое поведение в высшей степени мудро и благотворно, ибо делает возможным служение Всевышнему. Ведь, бывает, то, что прошло и миновало, приводит человека в замешательство, путает его.
И особенно во время молитвы, когда прошлое настигает его, и все, в чем он когда-то запутался, осаждает его, искажая его мысли. Бывает также, что человека одолевают мысли о его делах, купле-продаже, домашних проблемах и тому подобном, о том, что он неверно поступил, мол, надо было решить по-другому, и т.д. и т.п.
Иногда во время служения, занятий Торой или молитвы помехой становится воспоминание о собственной недобросовестности и промахах, о том, как в каком-то случае ты вел себя недостойно перед лицом Благословенного. Таких помех много, и каждый человек знает их по собственному опыту.
Наилучшее средство от этого – забвение. С его помощью следует сразу же изгнать, устранить из своего сознания то, что завершилось и миновало, чтобы полностью от него отрешиться и никогда больше не возвращаться к этому в своих раздумьях. Хорошо вникни в эту проблему и в великую роль забвения.
Сказано в книгах, что забвение даровано для того, чтобы Тора всегда была любима изучающими ее, всегда – как в час первой встречи. Благодаря забвению человек, возвращающийся к разделу Торы, который он изучал прежде, воспринимает его как исполненный новизны и очарования.
Существует притча о человеке, который учит и забывает изученное. Однажды наняли людей наполнять бочки. Бочки эти были дырявые, и все, что в них наливали, выливалось наружу. Сказали глупцы: "Поскольку все снова и снова выливается наружу, зачем нам утруждать себя, наполняя их? Ведь все равно все выльется!" Но умный сказал: "Что мне до этого? За день работы мне заплатят, и плату мою не урежут. Ведь я нанят поденно на определенное число дней. Что мне до того, что из бочек все выливается?"
Точно так же, несмотря на то, что человек забывает изученное, плата его за все дни учения не убавляется.
И знай, что в грядущем человеку напоминают все то, что он учил, – пусть он забыл это. А тем людям, что внемлют поучению истинного праведника и не постигают его, напоминают услышанное из его уст. Ибо главное в Торе то, что она обращена к душам. И в мире грядущем души будут сведущи в Торе и до конца постигнут то, что изучали люди, в которых они воплощались в этом мире.
4д. Про семьдесят лет сна
Итак, семьдесят лет, которые проспал наместник, можно понимать также и как семьдесят лет Вавилонского плена. В таком случае предыдущее исчезновение принцессы соответствует плену египетскому, а странствия в поисках жемчужного замка – нашему времени.
В изображении Вавилонского плена как семидесятилетнего сна рабби Нахман следует старой традиции, которая опирается на псалом 126, где сказано:
«Когда возвращал Господь пленников Сиона, мы были как во сне».
Полулегендарный талмудический мудрец Хони Меагель (можно переводить как "Чудотворец") удивлялся, читая этот псалом, как можно спать семьдесят лет. Подробнее о Хони Меагеле может быть рассказано в отдельном приложении, а также написано в книжке прошлого года («Подними глаза свои с места, на котором ты стоишь»).
4е. "Не рассказал, как вызволил её"
Рабби Нахман не рассказывает, как именно была вызволена принцесса, потому что этого ещё не произошло, мир ещё не исправлен – стало быть, рассказ об окончательном исправлении это такое забегание вперёд, какого рабби Нахман себе позволить не может.
Нельзя исключать, что рабби Нахман считает, что если рассказать, как это произошло – оно немедленно произойдёт. Но рабби Нахман знает, что время Исправления ещё не настало.
На это есть указание в самой его сказке. Когда наместник обошёл всю землю, поговорил с тремя великанами и, наконец, к нему слетелись все ветры, то последний ветер, который отнёс принцессу на Золотую гору, только-только успевает прилететь с Золотой горы! То есть, пишет рав Арье Каплан,
Если бы наместник нашёл золотую гору раньше, то он ещё не застал бы там принцессы.
Так рабби Нахман оправдывает всю нестерпимую продолжительность странствий своего героя через то, что в более раннее время освободить принцессу было бы всё равно никак невозможно.
Существует также история про основателя хасидизма, Бааль Шем Това, который сам пытался однажды сделать так, чтобы Мессия пришёл немедленно. Кстати, эта история снова возвращается к теме букв.
Текст
Мартин Бубер «Хасидские предания»
ВЫНУЖДЕННАЯ ОСТАНОВКА
1
Рассказывают.
Со своей дочерью Аделью и рабби Цви, писцом, Баал Шем Тов направлялся в Святую Землю, чтобы там подготовить себя к часу освобождения*. Но Небеса вынудили его сделать в пути остановку. На пути из Стамбула в Землю Израиля корабль остановился у какого-то острова. Баал Шем Тов и его спутники сошли на берег, но когда они захотели вернуться на корабль, то заблудились и попали в руки разбойников. Тогда рабби Цви сказал Баал Шем Тову: «Почему молчишь? Сделай, что ты делаешь обычно в таких случаях, и мы освободимся».
Но Баал Шем Тов ответил: «Мне теперь ничего не известно. Я утратил все знания. Так что придется тебе припомнить что-нибудь из того, чему я учил, и тем постараться освежить мою память».
Однако и рабби Цви сказал: «И мне теперь ничего не известно! Единственное, что я помню – это алфавит».
«Так чего же ты ждешь? – воскликнул Баал Шем Тов. – Читай его!» И писец стал читать буквы алфавита, и произносил он их с таким рвением, какое обычно вкладывал в молитвы. Тут зазвонил колокол, и явился какой-то старый капитан с солдатами, который освободил Баал Шем Това и его спутников, не сказав ни слова. Он взял их на свой корабль и отвез обратно в Стамбул, и все это опять не сказав ни слова. Когда пассажиры сошли на берег – а было это в седьмой день Пейсаха*, – корабль вместе с командой исчез. И тогда Баал Шем Тов понял, что тот, кто его спас, был пророк Элиягу*, а также он понял, что ему не следует продолжать путешествие. Поэтому он сразу вернулся домой.
2
Также рассказывают.
Во время праздника Пейсах, когда Баал Шем Тов и его спутники сели в Стамбуле на корабль, Небеса открыли ему, что ему следует сойти на берег и ехать домой. Но Баал Шем Тов в душе своей отказался выполнить это и решил во что бы то ни стало плыть дальше. И тогда он утратил все достигнутые духовные степени и лишился способности учить людей и молиться. Когда Баал Шем Тов взглянул на книгу, то осознал, что больше не понимает написанного в ней. Но в душе своей он сказал: «Ну и что с того! Явлюсь в Святую Землю неотесанным простецом». И тут разыгрался сильный шторм и огромная волна обрушилась на корабль и унесла в море Адель, дочь Баал Шем Това. В этот момент к Баал Шем Тову явился Сатана и стал ему говорить обычные свои речи. Но Баал Шем Тов воскликнул: «Слушай, Израиль!» – и, отвернувшись от Сатаны, сказал: «Владыка миров, я возвращаюсь домой». И сразу же по воздуху примчался учитель Баал Шем Това пророк Ахия га-Шилони; он достал из моря Адель и через облака унес их всех обратно в Стамбул.
5. Зачем рассказывают сказки
Чуть выше приводится высказывание рабби Натана, что в период сна, когда Тора забыта, единственное что остаётся, так это рассказывать сказки о прошедших временах.
Вот фрагмент из статьи Менахема Яглома "Сказки для спящих рабби Нахмана из Брацлава" , посвящённый этой функции сказок в учении рабби Нахмана.
5а. Менахем Яглом. Сказки для спящих.
«Весь мир – это очень узкий мост», соединяющий противоположные берега, в чем-то схожий с ними обоими, а потому ни на один из них не похожий. Само слово «мир» – олам – происходит от корня элм – скрывать, и намекает на сокрытие Бога. Потому всякая однозначная истина скрывает другую истину, скрывающую свой истинный смысл.
В повседневности, как во сне, невозможно отличить правду ото лжи, бесспорные истины оказываются ложью, а безусловная ложь становится правдой. Большинство людей подобно спящим, но мудрые знают о том, что они спят, а праведные живут просыпаясь.
Неизвестно, где в этом мире может быть истина, известно лишь, что где-то она была. Суть вещей - это насмешка, но насмешка является сутью вещей. Бог проявляется в Своем отсутствии, и потому «близок ко всякому, взывающему к Нему».
Человеческий разум не в силах справится с парадоксальностью бытия, и всякое интеллектуальное исследование неминуемо приводит к осознанию несостоятельности интеллекта. Лишь вера, окружающая интеллект со всех сторон, данная детям и безумцам, не имеющим разума и мудрецам, разум превзошедшим, придает миру целостность и тем самым оправдывает его существование.
Об этом говорил рабби Нахман из Браслава, один из величайших учителей хасидизма. Большинство людей пребывает во сне, а спящий не в силах отличить сон от яви. Для него явь должна принять облик сна, а истина прикинуться сказкой:
«Больную кожу нужно прикрывать, чтобы свет ей не повредил, да и просто яркий свет надо ограничить, чтобы не повредил он тому, кто неожиданно его увидит. Подобно этому, чтобы разбудить того, кто долгое время пребывал во сне и мраке и показать ему Лик, чтобы не повредить ему, нужно прикрыть свет одеждой сказки».
Духовный сон – это тяжкая болезнь, для лечения которой существуют лишь обходные пути:
«Есть люди, которым нельзя раскрыть сущность Торы, необходимую для их исцеления… потому, что обладает Тора двумя силами, что являются живой водой и водой мертвой, как сказали мудрецы наши: « Заслужил – стала для него живой водой, не заслужил – стала водой мертвой» И если раскрыть Тору, как она есть, тому, кто не заслужил – умрет, без сомнения, ведь станет она мертвой водой. Поэтому одевают сущность Торы в другие слова, но некоторые и их не могут принять. И тогда одевают ее в посторонние сказки, чтобы было принято исцеление, в ней сокрытое».
Но не только больные нуждаются в сказках. Тот, кто стремится к сокровенному знанию, лишь с помощью сказочных историй может достичь своей цели:
«Нужно знать, как рассказывать сказки… Когда хочет человек очистить свои мысли рассказами о делах праведников, дело превращается в рассказ, то есть в речь, которая становится мыслью… Если мысль чиста, то может человек подняться в мир мысли, называемый Вершина Миров. Но тот, кто желает войти в мир мысли, должен молчать, ведь мысль столь высока, что бежит даже верных слов. Но даже если будет молчать и не говорить ничего вовсе, все равно будет множество препятствий и ошибок, мысли мешающих. Для того, чтобы справиться с ними, необходима та чистота мысли, что достижима лишь посредством сказочных историй».
5б. Сказки для исправления мира
Почему сказочными историями достигается чистота мысли? Потому что сказочные истории состоят из чистых взаимоотношений между чистыми образами. "Принцесса", "Царь", "Жемчужный замок" – всё это находится за границей добра и зла, за границей нашей реальности. Жемчужный замок может быть и местом веселья, и местом заточения; Царь может быть Творцом мира, а может быть Злым Царём – сам по себе образ чист от примесей оценочного (то есть положительного или отрицательного). Поэтому обращение к сказке даёт связь с незамутнённой реальностью.
Отсюда и концепция, что при помощи сказок возможно исправлять мир.
В первом предисловии к Сказочным историям рабби Нахмана мы читаем, как упоминалось выше:
Бааль Шем Тов, да будет благословенна память праведника, мог через рассказанную историю воссоединять распавшееся. Когда он видел, что даже молитва не помогает, случалось, что он вносил исправление через рассказанную историю.
В другом месте рабби Нахман пишет.
"Через сказки цадиков привлекается в мир свет Мессии, изгоняется из мира много бедствий и тьмы" (Сефер Мидот га-Ран, гл. Мессия, 2:1).
Впрочем, Менахем Яглом переводит это место чуть-чуть по-другому.
Рассказывающий сказки о праведниках привлекает в мир свет Месси, изгоняет из мира множество бедствий и тьмы, а также получает красивые одежды.
Здесь действительно следует выделить две разновидности хасидских историй. Первая, как сказки рабби Нахмана, это истории, которые исправляют мир, потому что там между вещами установлены правильные связи. Вторая разновидность – это сказки о праведниках, то есть истории, которые влияют на мир за счёт того, что рассказывают о людях, которые влияли на него действиями – и рассказ оказывается столь же действен, как действие. Вот пример такой истории (Симха Гурвиц о молитве Бешта).
Как-то рассказал рабби Шломо из Карлина:
Когда БеШТ прозревал, что грозит народу Израиля злой приговор, он отправлялся в лес, приходил на заветную поляну, разводил там огонь, говорил особую молитву – и всякий раз добивался отмены приговора. Дов Бер, великий маггид из Межирича, уже не знал слов той молитвы. Но когда Израилю грозила опасность, он отправлялся на заветное место и разводил огонь – это было достаточно для отмены приговора. Великий рабби Аарон уже не знал, как разводить огонь, но он приходил на заветное место, сидел в молчаливой молитве – и тем приносил спасение Израилю. Я – заключил рабби Шломо – не знаю слов молитвы, не умею развести огонь, и даже то заветное место мне не известно. Но зато я могу рассказать эту историю, и потому уповаю, что злой приговор будет отменён...
(Из рассказов реб Симхи Гурвица)
При этом дурно рассказанная история может, напротив, принести вред: например, можно предположить, что принцесса ушла от Элиши из-за неправильной сказки (см. книгу стр. 75, начало 2ой части, глава 3 «Элиша пишет о себе в третьем лице»).
Конец первого раздела
Приложение первое к первому разделу.
Впервые в еврейских текстах упоминание о длинной и короткой дороге содержится в книге Исход и связано с возвращением из Египта.
(Кстати, именно сорокалетним странствиям по пути из Египта посвящён праздник Суккот, в который начинается наша книга).
Для чего нужно кружить по пустыне,
чтобы попасть в землю Из
|
