Элиша:
«Человек сотворён из трёх частей!» - бодро начинает Хармс первый день нашего пути. «Хэу ля ля – дрюм дрюм ту ту» - волшебное Господне творя разносится по всем закоулкам мироздания и вторят ему шуты-бадхены на пиру, на самом радостном .из всех пиров всех миров. И творится человек, совершенный сын и наследник Б-жий.
И тут встаёт царь и говорит: «Человек состоит из трёх частей…» - он говорит, что ему доподлинно известно, что сыну предстоит потерять царство, стать нищим – но всё равно, хэу ляля, дрюм дрюм ту ту – радуйтесь и веселитесь, музыканты-комедианты, и сам сын пускай веселится, потому что уныние – погибельно, а всякая радость – от Б-га. Шути и пой, хэу ляля, - и этим ты победишь невзгоды… И не важно, что исчезают пятнадцать рук, так много и не обязательно… дрюм дрюм – лейся музыка…
Чёртова музыка, проклятый дрюм-дрюм, в какую чащобу завёл ты меня! О нищий и бездарный мир, где наше с тобой совершенство? Почему я не ковёр, не гортензия, не огонь? Мир бескрылых, калечных дней – как отыскать в тебе Б-жий свет под лохмотьями нищеты? Бесконечный круговорот – ничего под солнцем нового, что было, то и будет… Было бегство в стране, и потерялись в лесу два ребёнка – встретили семь нищих, - краюха хлеба да благословение в придачу – и тем живы до завтра… один слеп, другой глух, третий – заика, все как на подбор… словно чья-то неудачная шутка – семь нищих, по одному на каждый день, калека за калекой… «Будьте как я» - вот их благослоезумновение…
И всё же – пока есть кусок хлеба на сегодня, можно не думать о завтра, что там оно принесёт… к чему нам завтрашний день? Дай Б-же сегодняшний дожить! Валяя дурака, мы живы пока! Пой, музыка, хэу-ля-ля, дрюм-дрюм ту ту, -оcтановись, прохожий, подай монетку! …
Научи нас, нищий, твоей науке!
«Человек – учит их нищий-заика – состоит из трёх частей. Из сердца, источника, и страсти между ними. Подобен тому и мир – он висит на невиданной, невозможной страсти творения к Творцу, низших, оторванных миров – и высших, созерцающих Свет, который всё порождает. Всё, что ни есть, жаждет вернуться к своему Истоку, растворившись, исчезнуть в Приятнейшем, Благословенно Его имя. И чтобы всё не погибло, соединившись с Творцом, жаждущее сердце мировое и Источник вселенной разделены меж собой, и между ними – весь мир, который держится лишь их невозможной любовью.
Ещё - учит нищий –я заика лишь для этого мира, а в мире света я – прекрасный оратор. И мне дана мудрость обнаруживать и отделять искры Света от всего прочего и освобождать их, и из них я собираю подлинное время, в котором нет ни вчера, ни завтра. Оно – ритм биения мирового сердца. Ведь всё время этого мира – лишь жалкое подобие истинного времени, которое показывают Б-жьи часы.
А откуда я беру эти искры времени? Знайте, что радость и шутки, дрюм-дрюм и загадки – они-то и суть искры Б-жьего света. Потому я хожу и веселю людей, загадывая им загадки. Будьте и вы всегда радостны как я – ведь от человеческого веселья зависит Господне время и жизнь всего мирозданья! Человек – последняя ниточка между сердцем и источником, низшим и высшим , и его веселье – жизнь всего мира. Аминь.» Лёня Грольман (Гроль): ...Жила была комната и было у нее четыре стены, пол и потолок.
А окна у нее были, а двери ? – были, и еще две картинки висели друг
против друга. На одной была нарисована гора, на другой водопад.
И то и другое было словно живое, а если еще и прислушаться, то,
казалось слышен был шум падающей воды.
Между картинками и одним из окон кто-то протянул такие
веревочки, что, если вдруг окно открывалось ветром, например, то
веревочки опускались вниз к полу. Особенно быстро это получалось,
если на них что-то висело, например, записочки с шутками,
какие-нибудь палочки с шариками и кубиками на концах или просто
бумажные птицы, домики, фонари, да просто предметики безо всякого
смысла и даже такие, которым, сколько не напрягайся, названия не
придумать.
Бывало ветер-шутник открывал и закрывал окно и все, что бывало на
веревочках приходило в движение и вызывало восторг у тех, кто это
видел. А видели это те, кто иногда шутил, писал, рисовал, клеил,
складывал, вырезал и очень много думал, приходя в эту странную
обыкновенную комнату.
Но одно дело - шутки ветра, другое - сделать это самому, то есть взять и
опустить все веревочки самому. Но кому, зачем и когда?.. И не
мировая ли это проблема?
Слышу, подсказывает кто-то, что мыровая. Пожимаю плечами, ушами,
усами, а сам думаю: сколько же дней и ночей нужно идти от той горы
к тому водопаду, если вся-то комната не более, чем... Cиняя дорожка. (запись этюда)
Что-то вроде синей дорожки. Над ней нейтрального цвета веревочка натянута между чем-то и чем-то. Между дорожкой и веревочкой две фигуры - он и она. Слышны их разговоры, шепоты, сомнения, бормотания. Они держатся за веревочки и не выпускают их никогда. - Мы с тобой, - говорит она - ведь неплохо живем здесь, держась за веревочки. Разве можно иначе. Руки на веревочках, ноги на дорожке. Смотри, это наша любимая синяя дорожка. Может быть, не всегда удобно. Знаешь, - полуудобно, но зато видно отсюда в обе стороны. Там мир и там мир. Все там, а мы здесь. Правда, ведь хорошо, спокойно жить, даже если эта жизнь между этим миром и тем.
Она с наслаждением, держась за веревочки, прохаживается по синей дорожке,
а он, оступившись, едва не падает. Отпускает веревку и вдруг понимает, что может существовать без веревки. Сделав шаг в сторону от дорожки, он тут же находит другую дорожку. Как странно, но на ней тоже можно стоять, более того, по ней можно идти.
- Смотри,- говорит он, - я уже в другом мире, и вполне без веревочек. Здесь не хуже, чем на синей дорожке. Ты со мной?
После пререканий, слез, взаимных уговоров, мужчина покидает женщину и уходит в глубину открывшегося ему мира...
Спустя время, он возвращается к ней. Она все еще как троллейбус - между
дорогой и проводом. То есть те же веревочки и та же синяя дорожка. Она
ведет привычную жизнь. Увидев мужчину, рада ему, но рук от веревки не отнимает.
- Где ты был, - спрашивает, - я не думала, что ты вернешься когда-нибудь, ведь жизнь там наверняка невозможна. Я уверена, что...
Он перебивает ее, он возражает ей, говоря что именно там-то и есть настоящая жизнь и огромный мир, в котором есть все, что может придти в голову. Яркий свет, музыка, люди, игры, деньги, магазины, гамбургеры и реки
красного кетчупа, блеск, роскошь, скорость... - жизнь, жизнь, жизнь - радостно
повторяет он и предлагает немедленно пуститься в путь с ним.
- Смотри -он достает из кармана несколько игрушечных корабликов, связанных веревочкой - это тоже веревочка, но видишь, она не простая, возьмись одной рукой вот за этот кораблик, ну не бойся же, ну же берись...
Держась одной рукой за свою веревочку, другой она осторожно касается
корабликов. Их три - голубой зеленый и красный.
-Не бойся - говорит он- возьми их в обе руки, ты можешь держаться теперь за них, они тоже вроде веревочки. Вверху кораблики, а внизу все та же синяя дорожка, только теперь это море. Мы плывем, плывем, видишь?
Конечно, она только и успела взмахнуть в испуге руками так, что едва не упала в воду. И он подхватил ее, и они уплыли в ту жизнь, в которой так много всего...
Известная формула "прошли годы" уместна и в этой истории. Теперь он и она
прекрасно обходятся без веревочек и пути их пролегли по многим дорогам
самых разных цветов и оттенков. Они свободны, богаты и, кажется, совершенно
забыли о прошлом. По крайней мере его голова занята вполне земными вещами.
Он обсуждает с ней важность надежного помещения накопленных капиталов в
какие-то материальные вещи.
- Мы можем купить яхту и посетить все страны света - говорит он.
- Отдать все на волю волн... - возражает она резонно.
- Тогда купим замок на острове, фабрику, нефтепровод, черт возьми - предла-гает он - разве можно все доверить банкирам.
- Знаешь, дорогой, тебе не о чем беспокоиться, я только что прекрасно и
надежно поместила все наши деньги .
Он удивлен, но не очень - она любит иногда пошутить, даже если это
не слишком к месту и времени.
-Вещь, которую я купила, купить невозможно, а продать и подавно, но я купила ее тебе на все наши деньги и еще вперед заняла.
От слов этих ему стало страшно и холодно, он пошатнулся и попытался найти опору руке. Она подхватила его руку.
- Нет, нет, не веревочки. С ними покончено, - угадала она его мысль,- я купила тебе...купила ,как не купила...или наоборот - запуталась и засмеялась она, в общем вот...
Она подошла к глубокому шкафу и извлекла оттуда средних размеров не тяжелую коробку, исписанную крупно со всех сторон. Лишь взглянув мельком на надписи понял он, что всякому пониманию сейчас наступит конец, ведь то, что прочел он, было - "МЫР – всё, что нужно для счастливой жизни.» Тут-то и понял он, что видимо от судьбы не уйдешь и резким движением вспорол коробку.
Вынулась оттуда вещица формы престранной и не постоянной - то складывалась, то сгибалась, то меняла свой цвет и все это трепыхалось на длинной кривой рукоятке противно-желтого цвета.
- Мыр какой-то - вырвалось у него, когда он увидел, во что превратился теперь весь его капитал - просто какой-то мыр.
Мыр едва не выпал из его рук, но она легко подхватила и странную вещь и
его руку и еще какую-то почти далекую музыку, и все вместе, плавно кружась,
не то полетело, не то как-то еще...и быстро истаяло за случившимся вдруг поворотом. Секрет же музыки состоял в том, что тот, кто играл в этом этюде мужчину,
незаметно сунул руку в карман и включил там маленький магнитофончик с
чарующим танго. Музыка "ниоткуда" превратила в "мыр" несколько подвижно соединенных цветных колобашек, а уход со сцены героев в их чудесное исчезновение, диалоги же были импровизацией и теперь восстановлены с
сохранением общего смысла.
Начало февраля 2003года. Тольятти - Самара.
|
