LAB for madrichim

К концу 18 века российским верхам стала понятна необходимость разобраться в еврейском вопросе, привести в порядок законодательство и вообще определить свою политику в отношении этого многомиллионного меньшинства, полученного Россией в придачу к “польскому наследству”. Эта работа была поручена одному из ближайших сановников императора Павла – поэту Гавриилу Романовичу Державину, юдофоба, которого действительно занимал еврейский вопрос.

Однако, начав сбор материалов, он вскоре пришел к выводу, что сама еврейская община неоднородна и в ней происходят разные процессы. Волей-неволей власть оказалась втянута во внутриеврейские отношения и вынуждена была определять свое отношения к этим новым процессам и течениям.

Так что же представляла из себя ашкеназская еврейская община Российской империи в к. 18 – нач. 19 вв.?

Во-первых, это была неконсолидированная община, внутреннее самоуправление которой было построено наподобие самоуправления средневековых городов. Эти общины не принимали чужаков, в том числе и евреев.

Идеологической основой ашкеназийских общин Польши и Литвы, вошедших в российское подданство, был Талмуд, т.е. свод толкований Торы. Евреи уделяли огромное внимание изучению Торы и Талмуда, вели аскетический образ жизни.

Виленский Гаон (гений) – 1720-1797 гг. – р. Элиягу из Вильно (Литва). Виленский гаон для религиозного еврея – все равно, что Альберт Эйнштейн для физиков. Изучение Торы с раннего возраста, учителя не поспевали за ним. Несмотря на то, что гаон изучил к 10 годам всю еврейскую религиозную литературу, , он продолжал заниматься по 18 часов в день в сутки до самой смерти в возрасте 77 лет.

Когда его спросили, зачем, он ответил:

“Если Виленский гаон изучает Тору по 18 часов в день, то раввины Польши будут изучать ее по 10 часов. Если раввины Польши будут работать по 10 часов в день, то в более просвещенной Германии раввины будут заниматься по 6 часов, а в Англии – по 2 часа, и тогда евреи Англии будут хотя бы соблюдать субботу. Но если Виленский гаон будет работать только по 10 часов в сутки, то раввины Польши – 6, в Германии – только 2, а Англии – полчаса. А если раввины Англии станут изучать Тору только полчаса в день, так что же тогда будет с соблюдением субботы английскими евреями?!”

В этом нашло отражение реальное состояние еврейской Европы 18 века.

Однако появились люди, которые обвиняли раввинов Белоруссии и Украины в том, что они занимаются начетничеством, отойдя от чаяний простых людей, от реальной жизни. Постепенно возникло целое религиозное движение, бывшее по своей сути либерально-религиозным. Оно называлось “хасидизмом”, (от ивр. Слова “хасад” - благочестивый, кроткий).

Основателем хасидизма был р. Исраэль Баал-Шем-Тов, родившийся в Карпатах. Если виленский гаон прославился том, что уже в 7 лет произнес в Виленской синагоге глубокую речь о Талмуде и изучал религиозные тексты по 18 часов в день, то Баал-Шем-Тов в молодости был всего лишь помощником в еврейской начальной школе – хедере, собирал детей в школу по их домам и вел их в школу с пением песен.

В эти годы он проводил много времени в лесу в уединении и размышлениях. Примерно к 1736 г. он стал известен как целитель и духовный вождь. В 1740 г. он переезжает вместе с женой в Меджибож, городок в Подолии, который с этого момента станет святым для хасидов всего мира.

К нему стали приходить ученики из разных областей. Его уроки контрастно отличались от тех, которые давались в йешивах: личным контактом человека с Б-гом и своими ближними уделялось гораздо больше внимания, чем тонкостям еврейского права. Истории, которые хасиды рассказывали о Баал-Шем-Тове (обычно сокращенно называемом Бешт) изображают его рассказывающим внешне вполне светские истории, но с глубоким духовным подтекстом. Он умер в 1760 г., оставив своим преемником Дова-Бера из Межерича.

Многие идеи Бешта стали центральными пунктами хасидского движения, начатого его последователями. Некоторые из его рассуждений, не будучи чем-то новым, делают упор на те аспекты иудаизма, которые обычно игнорировались “митнагдим”, т.е. противниками хасидов.

Например, образ сердца. Бешт особенно любил утверждение Талмуда: “Бог вожделеет сердца”, которое он толковал в том смысле, что для Б-га чистый религиозный дух важнее знания Талмуда (в отличие от мигнагдим).

Или другая древняя доктрина, которой Бешт придавал особое значение, основываясь на стихе Йшаягу: “Вся земля полна славы Его!”. Если весь мир полон Б-жьей славой, рассуждал Бешт, то митнагдим и аскеты ошибаются, думая, что нужно отворачиваться от радостей мира. “Не отвергай красоту девушки,-учил Бешт. – Но стремись, чтобы признание красоты возвращало тебя к ее источнику – Б-гу. Если человек овладеет этой мудростью, то его физическое наслаждение будет влечь за собой и духовный рост”.

Так как мир полон Б-гом, Бешт считал, что нужно быть неизменно радостным, ведь величайшие акты творения совершаются в радости:

“Ни один ребенок не появляется на свет без удовольствия и радости,- учил Бешт,- так и с молитвами: если вы хотите, чтобы они были услышаны, возносите их с радостью и весельем”.

Это учение было серьезным вызовом многим идеям, распространенным в те времена в еврейской среде. Многие религиозные евреи проповедовали аскетизм и требовали поста каждую пятницу и понедельник. Бешт осуждал подобную практику, считая, что она ведет к меланхолии, а не к радости.

Постороннему наблюдателю, незнакомому с учением Бешта, хасидские молитвы того времени могли показаться неблагообразными. Повторяя в молитве слова Давида: “Все кости мои скажут: Г-споди, кто подобен Тебе?” (Техилим, 35:10), молящиеся иногда даже становились вверх ногами.

Характерно, что Бешт защищал эту практику в хасидских службах, рассказывая такую причту: глухой шел мимо зала, где праздновали свадьбу. Когда он заглянул в окно, то увидел людей, радостно и увлеченно танцующих. Но поскольку не услышал музыки, то принял их за сумасшедших.

Еще одним важным моментом в хасидизме всегда был цадикизм.

Бешт учил, что цадик (мудрец, духовный лидер хасидов) должен служить примером религиозной жизни. Учение о цадике было развито в основном его последователями и учениками, особенно Довом-Бером из Межеричей, который сделал его по-сути центральной частью хасидизма.

Он учил, что Б-г проявляет себя в самых незначительных поступках цадика. Один из учеников Дова-Бера говорил: “Я хожу к нему не для того, чтобы изучать Тору, а для того, чтобы смотреть, как он расстегивает ботинки”.

Дов Бер учил, что идеальный цадик имеет более тесные отношения с Б-гом, чем обычный еврей, и может благословлять людей.

Вера во власть и величие цадика стала одним из самых сильных – и самых спорных – идей хасидизма. Противники обвиняли цадиков в том, что они обогащаются за счет своих последователей. Более того, Виленский гаон и его последователи обвиняли их в лжемессианстве, в том, что они идут по пути Шабтая Цви (объяснить).

После Дов Бера на территории Польши, Литвы, Украины и Белоруссии возникли многочисленные хасидские группы, каждая со своим цадиком, которых называли “ребе”.. Ребе стали чем-то вроде еврейской аристократии. Когда ребе умирал, ему наследовал сын или зять. Те хасидские общины, где возникали авторитетные семейные династии, процветали. Но многие приходили в упадок после смерти своего цадика при его менее одаренном приемнике (отсюда любавические, вроцлавские, межеричерские, бориспольские хасиды, проживающие сегодня в США и Израиле, наиболее известная группа – любавические с руководящим центром в Бруклине).

Как уже говорилось на раннем этапе хасидизм активно преследовался со стороны митнагдим, которые опасались превращения их в новую еретическую секту типа последователей Шабтая Цви. Но при своем возникновении хасидизм осмотрительно сделал упор на личном религиозном совершенствовании, а не на национальном спасении, не придавая особого значения мессианскому элементу.

Но этого было недостаточно для митнагдим. Другие черты хасидов – например, свободное отношение к времени совершения молитв – тоже вызывали резкие отповеди оппонентов. Хасиды отвечали. Что не могут предписывать точное время для произнесения трех ежедневных молитв – так горячо они молятся, что не могут постоянно смотреть на часы. Т.е. духовность и искренность в вере в Б-га противопоставлялась скрупулезному формальному следованию традиции.

Далее, обрядовая часть отделила еще больше хасидов от митнагдим. Например, хасиды выступают за использование более острого ножа при резке животных, чем применяют митнагдим. Это привело к тому, что хасиды больше не могли есть в домах митнагдим (при боли и страхе животное выделяет много адреналина и других веществ, вредных для человеческого организма).

Хасидизм принял другой тип молитвенника, поэтому их молитвы в синагогах стали отличаться от общепринятых и их стали совершать отдельно.

Все это привело к серьезному расколу в обществе. Традиционные раввины стали ощущать падение их авторитета и влияния, сокращение членов своих общин.

В 1781 г. и еще раз в 1796 г. Виленский гаон издал херем на хасидов, запрещая евреям вступать с ними в деловые отношения или в брак. “Если бы я мог,- заявил он,- я бы выступил против них как пророк Элияху против жрецов Баала. С тех пор как Элияху подвигнул евреев на убийство 450 жрецов идола Баала (Млахим I, 18:40), это было самое зловещее публичное заявление крупного еврейского лидера.

В 1797 г., когда Виленский гаон умер, в Вильно распространились ложные слухи, будто бы местные хасиды танцевали от радости. Последователи гаона решили отомстить. Они сообщили русским властям, что основоположник любавического хасидизма Шнеур Залман из Ляд сотрудничал с турецким правительством. Это явно абсурдное обвинение выглядело правдоподобно, т.к. ребе посылал деньги своим сторонникам в Эрец-Исраэль, находившуюся под турецким владычеством.

Закованный в кандалы ребе был приговорен к смерти. Хасиды дошли до С-Петербурга и уговорили императора Павла принять их и (!!!) выступить главным судьей внутреннего еврейского спора. Павел I действительно принял личное участие в разборе споре между хасидами и митнагдим и в 1798 г. повелел освободить из крепости главу белорусских хасидов, который к этому времени успел просидеть в тюрьме 53 дня. Годовщина его освобождения 19 кислева (день обычно выпадает на декабрь) остается по сей день главным праздником любавических хасидов.

Фактически Павел невольно признал за хасидами право на открытое существование. С этого момента начинается формальное разделение общин, строительство новых хасидских синагог и пр.

С течением времени и хасиды и мигнагдим стали признавать, что различия между ними не столь существенны, - особенно после того, как в начале 19 века обе группы оказались перед лицом нового общего врага в еврейском мире – Гаскалы (еврейского просветительства).