LAB for madrichim

ДУНАШ БЕН ЛАБРАТ.

Испания, Х век

Приглашение на пир

Он мне сказал: "Мой брат,

Проснись и пей вино,

Пока цветет гранат

И фиников полно.

Забудь печаль свою,

Ешь сладкий виноград,

Наверное, в раю

Посажен этот сад,

Пахучий тамариск

Белеет, как туман,

Среди прохладных брызг

Блаженствует фонтан.

А лютни сладкий звон

И скрипки перепев

Навеют тихий сон

Под купами дерев.

И захмелеет сад,

Умолкнет соловей

От нежных серенад

Влюбленных голубей.

Мы будем петь и пить

Все, что нам дал Господь,

И радостью лечить

Измученную плоть.

Мы будем есть шербет

И чаши поднимать,

Которым счета нет

И дна не увидать.

Я собственной рукой,

И будет так верней,

Зарежу нам с тобой

Тельца, что пожирней.

Чтоб ночи нам не знать,

Светильники зажжем,

Давай же пировать,

Пока еще живем!"

Но я ответил: "Срам

Тому, кто пьян лежит,

Когда Господень Храм

Врагу принадлежит!

Твои слова глупы,

И что с тебя возьмешь:

Твои глаза слепы,

И мыслей ни на грош.

Божественный Закон

Тобою позабыт,

Ты счастлив, а Сион

Весь лисами разрыт.

И как мы можем пить,

И как глаза поднять,

Когда нам негде жить

И негде умирать!"

Перевод Семёна Парижского

На протяжении всего этого долгого периода основным вопросом еврейской истории становятся отношения с народами, среди которых живут евреи. Отсюда – постоянный вопрос о принятии или непринятиии законов мира вокруг и о том, как сохранить свой взгляд на мир в чуждом окружении.

Изгнание становится не событием, а сутью этого времени. Это состояние народа, человека. Изгнание постоянно возобновляется и расширяется, оно охватывает всю планету, евреи живут практически везде. И всюду взаимодействуют с окружающими народами. Взаимоотношения с народами мира играют в это время первостепенную роль. Евреи усваивают новые культуры, говорят на языках, ставших им родными, а элементы еврейской традиции распространяются на весь мир.

Если раньше речь шла о поселении, жизни или возвращении в Эрец Исраэль, то весь этот период протекает в диаспоре.

Более того, жизнь не просто протекает пусть в чужой, но в какой-то определённой земле, а земли, на которых живут евреи, все время сменяются. Народ диаспоры – народ странствий. Странствия в средние века имеют, с одной стороны, вынужденный (из-за гонений со стороны мира) характер. С другой стороны, путешествия приобретают всё большее значение по другим причинам: связь между мудрецами Эрец Исраэль и Вавилонии, торговля.

Иерусалим по-прежнему является центром мира[1], но центром недостижимым, Земля превращается в мечту и тоску по Земле


Превращения Текста

ТАЛМУДИЧЕСКИЙ ПЕРИОД

500 г. до н.э. — 1700 г. н.э.

От универсальной учености – к общедоступности правил повседневного существования (или от Талмуда к Шульхан Аруху).

Евреи жили на чужой земле и среди чужих правил. Подлинная Земля и свои правила были только внутри Текста и вытекающих из Текста правил жизни. Жизнь евреев, которые хотели сохранить свой мир, все больше и больше переносится в книги и в Текст. Пока Текст был живой, изменяющейся средой, отвечающей интеллектуальным и душевным потребностям людей в меняющемся мире, пока текст был реагирующим на этот мир - то есть в эпоху создания и написания Мишны и Гемары, он мог служить реальностью для тех, кто его создавал. Новый период начинается с момента, который Даймонт называет «сужением» текста – со сведения Текста в свод правил повседневной жизни. Вот как (по мнению Даймонта) протекает этот процесс:


Даймонт (выдержки из книги):
1. Академии в Суре, Пумбедите и Нехардее.

С четвертого по двенадцатый век нашей эры в самом сердце бывшей Вавилонии процветали три уникальных центра еврейского образования — в Суре, Пумбедите и Нехардее. Эти академии, сыграли в еврейской жизни ту же интеллектуальную роль, какую Оксфорд, Гарвард и Сорбонна играют сегодня в жизни Запада. Они послужили прототипом первых европейских университетов, возникших в 12 в. Здесь еврейское мышление и выкристаллизовалось в свод знаний, известный ныне под названием Талмуд («Учение»),

Талмуд стал той силой, которая спасла еврейство. Он стал тем мостом, который соединил восточное тройское прошлое с западным еврейским будущим. Один конец этого моста упирался в Письменный закон, другой уходил в Закон устный. Гонцы с респонсами[2]* были соединяющим звеном, они несли Закон евреям Египта, Греции, Италии, Испании, Франции, Германии — всем евреям, где бы они ни пили. То была эра талмудического иудаизма.

Талмуд обратил мысли евреев в сторону научных и теоретических рассуждений. Библия породила «национального» еврея. Талмуд же воспитал еврея универсального склада, способного приспособиться ко всему на свете.

Ученые пользовались большим уважением, чем в наше время магнаты промышленности или звезды сцены и экрана. Языческим героем был воин, который копьем поражает чудище зла. Героем еврейских легенд стал человек, который побеждает драконов невежества шпагой своего интеллекта. Безграмотность стала считаться чем-то постыдным. К людям необразованным стали относиться с презрением, независимо от того, были ли это богачи или бедняки. Незаконнорожденный, но ученый, говорили раввины, лучше, чем невежественный, хотя и законный отпрыск знатной семьи. Беременные женщины толпились у Стен иешив, надеясь, что их еще не рожденные дети пропитаются духом учености. Снадобья, обладавшие, по поверьям, магической силой, тайком подсовывали не упрямым девицам в надежде их соблазнить, а упрямым юнцам — с целью увлечь их изучением Торы. Таким образом, даже суеверие было поставлено на службу просвещению. В течение трех столетий, от 300 до 600 гг. н.э., вавилонские академии доминировали в еврейской жизни.

Закон и юриспруденция, мораль и этика объемлют практически все важнейшие стороны человеческой жизни. Не удивительно, что Талмуд касается и чисто научных вопросов — медицины, гигиены, астрономии, экономики, государственного правления. Разнообразие содержания Талмуда открыло перед евреями новые перспективы мышления, расширило их интеллектуальный горизонт, позволило им отбросить устаревшие взгляды и выработать новые. Изучение Талмуда делало еврея не только законником, но и врачом, математиком, астрономом, грамматиком, философом, поэтом и бизнесменом. В результате десяти-пятнадцати лет изучения Талмуда евреи получали поистине универсальное образование.

Духовными вождями еврейства были руководители вавилонских академий. Их называли гаонами[3].

В 12 веке н.э. гигантская мусульманская империя начала распадаться. Величие гаонов стало таять и исчезать, как тают и исчезают зачарованные дворцы в сказках «Тысяча и одной ночи». Там, где некогда торжествовали принципы просвещения и гуманизма, теперь воцарилась нетерпимость, быстро распространившаяся от Багдада до Кордовы. Евреи стали перемещаться на Запад, уходя от нее. К пятнадцатому веку это переселение евреев с Востока на Запад завершилось.

РАШИ
В 11 в. мантия гаона перешла к французскому еврею, которого называют Раши (аббревиатура его имени — рабби Шломо Ицхаки)[4].

На протяжении всей своей истории евреи неизменно верили, что в нужный момент всегда появится нужный человек. Раши был как раз таким человеком. Жизнь Европы 11 века уже не укладывалась в талмудические предписания. Люди не понимали арамейского языка, не понимали талмудической фразеологии и, что важнее всего, не знали, как применить ее к современной жизни. Респонсы отмирали. Время требовало общедоступного Талмуда, который был бы понятен без толкователей. Раши удовлетворил эту потребность. Величайшим вкладом в историю еврейства стали его толкования трудных мест Талмуда. Это было сделано таким ясным и чистым языком, с такой любовью и человечностью, с таким редчайшим тактом и умом, что его толкования стали почитать как Библию и читать как увлекательную книгу. Раши писал и на иврите, и на французском — с изяществом и остроумием.

Комментарии Раши оказали сильное влияние на многих христианских теологов. Особенно много почерпнул из трудов Раши Николас де Лира. Теология Лиры, в свою очередь, оказала глубокое влияние на религиозное мышление молодого Мартина Лютера.

ТОСАФОТ[5]

Сыновья редко наследуют талант отцов. Но Раши повезло: не только его сыновья, но и внуки продолжили дело его жизни, оборвавшейся в 1105 году. Благодаря Раши интерес к Талмуду пробудился заново, и потребность в новых респонсах стала так велика, что его наследники создали новую школу талмудического комментария, принявшего форму примечаний к Гемаре. Эти примечания известны под названием Тосафот («Добавления»). Тосафот были действительно последними добавлениями к Талмуду. То, чего опасались раввины еще во 2 веке до н.э., совершилось в 12 веке н.э. К Талмуду как источнику мудрости люди стали обращаться чаще, чем к Библии. Комментарии стали пользоваться большим почетом, чем первоисточник. На этот раз раввины заколотили не только все двери — и парадные, и черные, — но даже окна. Впредь никаких дополнений, никаких примечаний, никаких «последних редакций»! Наступила эпоха кодификаторов постановлений Талмуда.

РАМБАМ. Философия.

Испанские школы, возродившие в своих стенах греческие традиции, устремились в будущее. Это направление породило таких гениев, как Маймонид(Рамбам[6]) и Спиноза, значение которых перешагнуло рамки их жизни.

Самой известной из работ Рамбама является «Путеводитель растеряных». В предисловии автор сообщает, что данная книга адресована его ученику р. Йосифу бен-Иегуда, который познакомился со многими науками и даже с некоторыми философскими воззрениями, но пришел в полную растерянность, когда попытался согласовать усвоенные им философские воззрения с текстами Писания. Цель данного произведения помочь людям, попавшим в аналогичное положение.

3. «Накрытый стол» - «Шульхан Арух»

В течение 15 и 16 веков границы христианства неуклонно расширялись: сначала до размеров страны, потом до континента, а потом и всего мира. Границы еврейского мира, напротив, съеживались до масштабов континента, потом отдельной страны, а там и провинции, города, тесного гетто. Талмуд, раньше проникавший во все области человеческого знания, теперь стал сужаться до рамок руководства для повседневного существования.

Эпоха великих иешив пришла к концу. Только местные школы еще защищали евреев от безграмотности, а для них требовалось новое переложение Талмуда, рассчитанное на всех и каждого. Школярам нужен был «карманный» Талмуд, в котором можно быстро и легко найти ответы на все вопросы.

Третья великая кодификация Талмуда оказалась, однако, столько же благословением для еврейского народа, сколько и проблемой.

«Талмуд для всех», опубликованный Каро[7] в 1565г., назывался вполне соответствующе: «Шулхан Арух», то есть «Накрытый стол». Шулхан Арух представлял собой свод законов, из которого любой еврей мог в любой момент получить необходимую справку. Все премудрости Талмуда были собраны, разъяснены, классифицированы и перенумерованы для простоты употребления. С помощью кодекса Шулхан Арух любое еврейское гетто могло организовать свое собственное самоуправление, любая еврейская община могла стать автономной.

В философском же плане Шулхан Арух содержал в себе опасность собственной гибели. Отныне евреи стали втискивать свое поведение в его жесткие рамки. Их иудаизм стал все более приобретать черты их замкнутой жизни в гетто. Под иудаизмом стало пониматься только то, что содержалось в кодексе Шулхан Арух. Любое отступление рассматривалось как чудовищное преступление, граничащее с ересью. Но как ни парадоксально, именно это позволило евреям сохранить свое место под солнцем. Так продолжалось до тех пор, пока наполеоновская армия не поколебала стены гетто.

Земля-Мечта.

Еврей в мусульманском мире[8].
Из книги Семёна Парижского «Золотой век» еврейской литературы в Испании.

(в сокращении) глава "ИЗГНАННЫЕ ИЗ ИЕРУСАЛИМА"

….В середине X века на небе Андалусии взошла звезда придворного еврея. Мусульмане и евреи шептались, говоря, что этот еврей - фаворит халифа, что в его власти навлечь на кого-либо милость или гнев. Сначала это были лишь слухи, и внешне человек, которого они касались, ничем не выделялся, но затем халиф стал давать ему разные поручения, и его имя стало широко известно: Хасдай бен Ицхак ибн Шапрут. Очень скоро он становится ближайшим советником халифа и получает под свое начало таможенное ведомство. Хасдай воспринимал свое возвышение как знак божественного провидения - он защищал евреев, раздавал помощь бедным, для которых он был живой легендой.

Царство мечты[9]

Истинной страстью Хасдая было собирать у купцов и дипломатов информацию о независимом еврейском царстве. Молва о нем особенно широко распространилась с появлением рассказов некоего Эльдада из колена Дана о представителях десяти колен Израилевых. Эта часть еврейского народа считалась исчезнувшей после завоевания ассирийцами в VIII в. до н.э. северного Израильского царства, однако Эльдад утверждал, что на самом деле "потерянные десять колен" живут свободно и независимо в своем государстве. Легенды о том, что пропавшие колена существуют где-то за сказочной рекой Самбатион, в течение многих веков волновали воображение евреев и пробуждали в них надежду на скорое избавление, ибо оно может наступить лишь после того, как соберутся все двенадцать колен.

Когда византийский посланник подтвердил Хасдаю, что в славянских землях существует царство хазар, исповедующих иудаизм, то он спешно снарядил в Константинополь своего доверенного представителя Ицхака бен Натана. К великому сожалению Хасдая, византийский император не разрешил Ицхаку отправиться в Хазарию, оправдывая свой запрет опасностью пути.

Во второй раз возможность связаться с Хазарией предоставилась, когда в Кордову вместе с очередными послами прибыли два еврея из восточной Европы - Шауль и Иосиф. Хасдай приказал своему секретарю написать письмо хазарскому царю, и в 954 г. Шауль и Иосиф получили его для переправки через Венгрию и Болгарию к хазарам. В этом письме, которое сохранилось, так же как и ответ хазарского царя Иосифа, Хасдай рассказывает о евреях в Испании и задает многочисленные волнующие его вопросы, частью основанные на легендарных историях Эльдада, частью на собранной ранее информации. В заключительной, самой эмоциональной части письма Хасдай выражает свои мессианские ожидания, связывая их именно с хазарским царством.

Иехуда ха-Леви (Галеви) и его сочинение «Кузари»

История мифического хазарского царства, которая для Хасдая ибн Шапрута превратилась в мечту о пропавших еврейских коленах, другим еврейским поэтом – Йехудой ха-Леви – воспринимается совершенно по-другому.

Из книги Макса Даймонта «Евреи, Бог, История»:

"Жизнь поэта Иехуды ха-Леви (Галеви) — прекрасный пример возвращения от рационализма к романтизму. Одновременно это типичная жизнь мусульманского еврея. Иехуда родился в Испании, в Толедо, в 1075 г. Зажиточные родители отдали ребенка в лучшую по тем временам школу. Там он изучал алгебру и грамматику, арабский язык и астрономию, а также поэзию. Затем он отправился продолжать свое образование в Люсену в южной Испании. Этот город славился не только тем, что его основали евреи. Он вообще назывался «еврейским городом» из-за огромного количества еврейских студентов, посещавших тамошнюю академию. В двадцатичетырехлетнем возрасте Иехуда стал успешно практикующим врачом. Он женился на наследнице одной из самых знатных еврейских семей Толедо и приобрел репутацию богатого, честного и уважаемого человека.

Но самого Иехуду томило смутное беспокойство, стремление найти и выразить самого себя. Он отказался от карьеры преуспевающего врача, бросил жену и детей и выбрал судьбу странствующего поэта. Он бродил по Испании, сочиняя и исполняя песни для всех, кто соглашался его слушать. Странствия привели его в Кордову — этот Париж того времени. Здесь, в безнравственном, развращенном, утопавшем и роскоши, космополитическом городе, где рядом друг с другом уживались все мыслимые пороки и все добродетели, все предрассудки и мудрость эпохи, Иехуда нашел, наконец, свое место. Он отдался кордовским наслаждениям, находил утешение в кордовском остроумии и сочинял любовные элегии в духе «Рубаийат» Омара Хайяма и сонетов Шекспира.

Вскоре, однако, чувственные удовольствия ему наскучили. Проблемы, более глубокие, чем стихотворные, стали занимать его ум. Его увлекли проблемы иудаизма, смысла этой религии и ее значения для еврейства. Из певца любви он стал «трубадуром Господа». Теперь он ищет не женской любви, а любви к Богу:

Если забуду тебя, о Боже,
То умру и живя; но прильнув к тебе,
Буду жить и в смерти...

В страстных романтических стихах он предостерегает свой народ не попадаться в ловушку рационализма:

Не увлекайся мудростью чужой,
Она цветиста, но, увы, бесплодна.

В своей великой философской поэме «Ха-Кузари»[10], построенной по образцу книги Иова, Галеви предвосхитил еврейский национализм 19 века. Сюжет поэмы воспроизводит легендарный эпизод еврейской истории. Эпизод этот столь фантастичен, что если бы он не был достоверно подтвержден историками, его можно было бы счесть сфабрикованным.

Поэма Иехуды ха-Леви посвящена истории обращения хазар в иудаизм. В поисках новой веры хазарский царь Булан посылает за представителями мусульманской и христианской религий и выслушивает их аргументы в пользу каждой веры. Его внимание привлекают ссылки обоих на иудаизм, как на отцовскую религию. Он посылает за еврейским ученым, тот характеризует иудаизм не как символ веры, явленный одному человеку, а как исторически совершившееся явление Бога шестистам тысячам евреев, собравшимся у горы Синай для получения Торы. Иными словами, иудаизм, по утверждению еврейского ученого, — это религия, данная целому народу, раз и навсегда, полностью и окончательно. Развитие иудаизма, продолжает ученый, происходит не посредством последовательных мистических откровений, явленных отдельным индивидуумам, но через встречи Бога с человеком и человека с Богом. Видимое присутствие Господа, говорит он далее, можно узреть повсюду, но его незримое присутствие можно обнаружить только в Иерусалиме, граде Господнем.

Именно туда, в Иерусалим, направляет ха-Леви, автор поэмы, своего ученого после обращения в иудаизм Булана. И, словно бы поддавшись собственным доводам, ха-Леви тоже направляется в Иерусалим, чтобы соединить свою душу с Богом, а судьбу — с народом. Историки прослеживают его путь до Дамаска, затем следы его теряются.

Призыв Иехуды ха-Леви к новому «общественному договору» евреев с Богом нашел отклик в душе еврейского народа. Он превратился в мощный фактор выживания. Так родилась новая идея: свою святую миссию евреи могут осуществить, только вернувшись в Иерусалим. Новое понимание еврейской истории, в свою очередь, изменило и саму эту историю. "

Земля -Гетто

Христианство и иудаизм.

Перед осадой Иерусалима во время Великого восстания 68-72 годов город покинула небольшая группа евреев. Это были последователи Иисуса (Иешу) из Назарета, распятого римскими властями. Уверовавшие в него считали, что он воскрес и вознесся на небо. Сами того не зная, его ученики явились основателями новой религии.

Иисус из Назарета, по-видимому, подвергся сильному влиянию ессеев. Он обращался к простому народу, к униженным и угнетенным. В отличие от других "мессий" он не призывал к антиримскому восстанию. Согласно преданию, в 33 году н.э. Иисус был казнен путем распятия на кресте.

В начале сороковых годов первого века в истории секты произошло событие, которое предопределилио судьбу народа Израиля среди других народов и изменило облик мира. Молодой еврей по имени Шауль (Савл) из города Тарсус в Малой Азии присоединился к последователям Иисуса. Изменив свое еврейское имя на римское имя Павел, он открыто заявил о намерении вывести секту за пределы традиционной еврейской веры и еврейства вообще. Так было положено начало процессу освобождения христианства от еврейского содержания и превращения его в общечеловеческую религию. Новая религия стала теперь приемлемой в первую очередь для неевреев.

Павел пришел к выводу, что соблюдение кашрута (правил питания), обряд обрезания и представление о евреях как обособленном народе - серьезные препятствия к обращению новых верующих. Преодолев сопротивление любимого ученика Иисуса - Шимона-рыбака, принявшего имя Петр, Павел освободил секту от груза заповедей Торы. Чтобы удостоиться Царствия небесного, достаточно самой веры - утверждал Павел.

выдержки из книги Денниса Прайгина, Джозефа Телушкина "Почему евреи?"

"Церковные лидеры не могли игнорировать отказ евреев признать Христа. Евреи не были просто одной из нехристианский языческих групп. Если не было бы евреев, не было бы и христианства. Иисус был евреем, соблюдавшим закон. Все его аппостолы были евреями. Еврейская Библия была единственным основанием мессианских заявлений, приписываемых Христу.

Но именно евреи отвергли Иисуса. Народ, к которому он принадлежал и обращал свои послания, то есть единственный народ, который мог бы эти послания удостоверить, не подтвердил их.

Основатели Церкви столкнулись с опасным фактом того, что евреи – только потому что они остаются евреями – угрожают существованию Церкви. Если верен иудаизм, неверно христианство. "

"...Идентификация евреев с дьяволом берет начало в Евангелие от Иоанна, написанном примерно в 100 года н э. Евангилие от Иоанна объясняет неприятие евреями Христа с помощью теории "евреи – это дьяволы", божественная достоверность которой обеспечивается тем, что она вкладывается в уста самого Иисуса (Остальные три Евангелия, описывающие жизнь Иисуса сходным образом, не приписывают ему подобных высказываний)..

В Средневековую эпоху миллионы христиан действительно верили, что евреи – это не человеческие существа, а порождения дьявола, союзники Сатаны, олицитворения антихриста. Это обесчеловечивание евреев сделало возможным любое обвинение против них.

Сюда относятся три средневековых антиеврейских навета, наиюолее активно распространявшиеся свреневековым духовенством, в которые верил практически каждый христианин: евреи убивают христиан и пьют их кровь в рииуальных целях; евреи отравляют христиан; евреи похищают просфору, которая якобы превращается в тело Христово, и подвергают ее пыткам, протыкая иглами, то есть подвергают таким образам пыткам самого Христа[11]."

Из книги Макса Даймонта «Евреи, Бог, История»:

«Церковь зашла в тупик благодаря своей собственной логике. Культура средних веков была религиозно ориентирована; для церкви представлялось немало важным обратить евреев в христианство. Церковь не могла утверждать универсальную божественность Иисуса, в то время как его собственный народ не признавал этого. Чтобы побудить евреев принять христианство, им предлагались всяческие льготы. Однако евреи упорно отказывались креститься. Перед церковью возникла дилемма: с одной стороны, игнорировать евреев означало признать, что Иисус не является универсальным божеством; с другой стороны, церковь не могла расправиться с его народом, как с прочими. Это означало бы, что евреи так и не признали Иисуса в качестве бога. Еврей в христианском мире превратился в некую амбивалентную фигуру. Его нельзя было ни обратить в христианскую веру, ни убить.

..Религиозные диспуты были изобретением евреев-отступников. Многие крещеные евреи были хорошо знакомы с Талмудом и, с целью продемонстрировать свои знания новообретенным братьям во Христе либо завоевать доверие церкви, нашептывали на ухо сильным мира сего, что с помощью публичных дискуссий, на которых будут доказаны заблуждения евреев, можно будет заставить креститься всю еврейскую общину.

Наиболее известная из этих дискуссий состоялась в 1263 г. в Барселоне в присутствии короля Хаиме I Арагонского. Известный своей ученостью раввин Моше бен Нахман (Нахманид) был вызван на словесный поединок крещеным евреем фра Пабло Христиани. Предметом дискуссии являлось пришествие Мести. Рабби Моше бен Нахман вел спор с таким остроумием, что король в интересах безопасности рабби Моше объявил его побежденным, но подарил ему значительную сумму денег и похвалил его, заметив, что «никогда еще не слышал столь благородной защиты столь несправедливого дела».

...Средневековые евреи, вероятно, отличились также и в том, что были первыми подневольными слушателями в мире. Один из пап в 15 веке выдвинул идею массовых проповедей о пользе крещения. Евреев загоняли в соборы, где епископы, архиепископы, а иногда даже сам Папа читали им проповеди о греховности иудаизма и прелестях христианства. Бдительность была синонимом выживания; сон считался невежливостью, искупить которую могла лишь смерть. Евреи с трепетом шли на эти проповеди, с энтузиазмом аплодировали и потихоньку все забывали. Эти принудительные проповеди продолжались до 18 века не из практических соображений, а потому, что ни один оратор не мог отказаться от удовольствия польстить себе столь благодарными слушателями.

ЖИЗНЬ В ГЕТТО (Сесил Рот)
"... Принятый III Латеранским собором в 1179 году закон, запрещавший евреям и христианам жить вместе, долгое время не выполнялся. В большинстве стран евреи продолжали жить там, где хотели, и неевреев мало волновало то, что их дома стоят рядом с еврейскими. Места, где существовали особые еврейские кварталы, тщательно изолированные от остальной части города, были редкостью. Меньше всего этому закону следовали в Италии, под зорким глазом римских пап. Этот пример, столь отличный от их собственных предписаний, охотно перенимали повсюду. Однако в 1516 году Венецианская республика потребовала изолировать евреев города в особом квартале, известном под названием "Гетто нуово" ("Новый литейный двор"). Несколько позже к кварталу было присоединено "Гетто веккьо" ("Старый литейный двор"). Отсюда термин "гетто" распространился по всей Италии, где этим именем стали официально называться еврейские кварталы, созданные во второй половине XVI века.

Несмотря на некоторые различия в наименованиях, общая система повсюду: в Италии, во Франции, в Германии, Польше, Чехии - была сходна. Интересно познакомиться поближе с этим типичным образом еврейской жизни в Европе и с теми условиями, которые сложились в гетто.

Не следует думать, что условия жизни в гетто казались тогда такими же мрачными, как они кажутся нам. В большинстве случаев, действительно, евреи яростно боролись против его создания. Однако вскоре им стало ясно, что стены гетто, предназначавшиеся первоначально для того, чтобы запереть жертвы внутри, в то же время отлично защищали их от врагов. Не случайно ворота зачастую снабжались запорами с внутренней стороны - на случай опасности извне. Кроме того, с редкой для угнетенных масс проницательностью евреи поняли, что сегрегация, как бы унизительна она ни была, является хорошим средством сохранения национальной солидарности и культуры. Таким образом, мы сталкиваемся с удивительным парадоксом: в некоторых местах в Италии был установлен и долгое время соблюдался ежегодный праздник в честь создания гетто."

Комментарий: последний абзац включает весь парадокс еврейского существования в Европе Средневековья. Воспринимая евреев, как опасность христианский мир навязывает им решение/ответ (гетто) на вызов, который он сам же им и представляет (сохранение народа).

«Одна особенность сразу бросалась в глаза посетителю гетто: большая высота домов. Размеры еврейского квартала обычно не изменялись, и единственный способ разместить растущее население (уровень жизни евреев был относительно высок, и семьи всегда были многодетными) был тот, который спустя несколько столетий в самых современных условиях получил развитие в Америке. Вместо того, чтобы расширяться в стороны, что было невозможно, приходилось расти вверх, добавляя все новые этажи к высокому зданию. Издали казалось иногда, что поднималась сама почва под еврейским кварталом, который возвышался над остальной частью города. Сооружения были чаще дерзкими, чем прочными. Нередко случалось, что они обрушивались, не выдержав дополнительной нагрузки, и превращали свадьбу или обручение в поминки. Особенно опасны были пожары в гетто, иногда приносившие страшные разрушения, прежде чем могла придти помощь извне. Франкфурт, Никольсбург и Верона надолго запомнили пожары, принесшие колоссальные разрушения.

Перенаселенность привела к еще одному важному результату. Евреи, которым закон запрещал владеть недвижимым имуществом, не могли купить себе дом даже в гетто. Жадность христианина-домовладельца ничем не сдерживалась, и жильцу всегда угрожала опасность быть выброшенным из дома без предупреждения, как только кто-либо предложит домовладельцу более выгодную арендную плату. Решение этой проблемы было найдено в применении старинного еврейского закона "Хазака" (право на владение). Этот закон устанавливал своеобразное право арендатора, защищавшее его от чрезмерных претензий и от эксплуатации. Никому ни при каких обстоятельствах не разрешалось прогонять арендатора или предлагать более высокую арендную плату. Таким образом, жить в доме и владеть им стали понятиями эквивалентными. Собственность можно было дарить или продавать, передавать по наследству сыну или включать в приданое дочери, но пока арендатор вносил арендную плату, он был в безопасности. Хазака, во многих случаях признавалась и гражданскими властями. Это поразительный пример приспособляемости еврейского закона к самым различным обстоятельствам и вместе с тем удивительно точный прообраз тех законов, к которым прибегают в наши дни в городах Европы и Америки для защиты квартиросъемщиков.»

"Стены гетто считались сами по себе недостаточной гарантией того, что иудейская ересь не будет воздействовать на правоверных христиан. Латеранский собор 1215 года дополнительно потребовал от евреев носить отличительный знак; правда, последовательно это указание стали проводить в жизнь, лишь начиная с XVI века. В Италии отличительный знак принял форму шляпы желтого или красного цвета. В Германии знак сохранил свою первичную форму желтого круга, который прикреплялся к верхней одежде с левой стороны груди, на сердце. Тем, кто осмеливался ходить вне стен гетто без отличительного знака, угрожали самые суровые наказания; иногда требовали носить этот знак даже внутри гетто. (Эти правила смягчались лишь в отношении тех, кто отправлялся в длинное и опасное путешествие). Мы знаем, какую волну жалоб и протеста первоначально вызвала эта вопиющая несправедливость и как настойчиво отдельные евреи пытались добиться для себя освобождения от ношения позорного знака. Однако позднее он стал знаком не позора, но гордости, и ультраконсервативные евреи продолжали носить его как элемент национального костюма даже тогда, когда закон об отличительном еврейском знаке был отменен"

Комментарий: Христианство опасалось евреев не меньше, чем евреи христианства. Этот страх заставлял церковь обозначить евреев, лишённых обычной территории, территорией гетто, выделить их внешне, профессионально, приписывать им особые свойства характера, духа, поведения и тем самым искусственно создать обособленный мир исключительно для евреев. Этот мир, с точки зрения христианства, должен был нести все аттрибуты унижения и позора. Евреи же, со временем, стали воспринимать те же аттрибуты как признак достоинства.

"Свободные профессии были для евреев закрыты (хотя на счастливом острове Корфу им позволено было заниматься юриспруденцией). Точно так же закрыты были и почти все другие занятия и ремесла. Евреям не разрешалось торговать никакими новыми товарами. Дозволялась им лишь торговля старьем, что стало типичным еврейским занятием вплоть до наших дней. Не удивительно поэтому, что при таких обстоятельствах они прибегали к различным хитроумным уловкам, например, слегка надрывали совершенно новую одежду, чтобы ее можно было считать поношенной. Заняться текстильным или каким-либо, иным, производством значило, вызвать протест конкурентов, за которым обычно следовал запрет от властей. Лишь портняжным и сапожным ремеслом евреи обычно могли заниматься без помех, хотя им и запрещалось продавать свой товар непосредственно покупателям. Поскольку открывать магазины вне гетто евреям не разрешалось, им приходилось заниматься торговлей вразнос, что со временем стало чуть ли не их монополией. Бродячий торговец-еврей с коробом на спине стал в XVIII веке обычной деталью сельского пейзажа во всей Европе, вплоть до отдаленной Англии."

Комментарий: эти ограничения привели к тому, что евреи вынуждены были выработать навыки и освоить именно те профессии, которые станут главными в эру капитализма (банкиры, финансы, представители компаний, торговля)

"...Рядом с синагогой находилась собственно школа. Ей всегда уделялось почетное место в еврейской жизни. В этом отношении евреи периода гетто не отступали от древних идеалов своего народа. В самом маленьком местечке имелась своя школа, обычно находившаяся в ведении организации, специально для этого созданной. Община, насчитывавшая менее тысячи душ, часто содержала светскую школу, которая могла бы служить образцом и сегодня.

Все расходы покрывались из добровольных пожертвований, родители учеников ие должны были ничего платить. Наряду с древнееврейским изучался и местный разговорный язык. Число учителей и размеры классов тщательно контролировались. Самое удивительное было то, что бедные ученики получали бесплатные обеды, и каждый год в начале зимы нуждающимся выдавали обувь и одежду. Кое-где были особые школы для девочек. Образование носило такой всеобщий характер, которого не достигли страны Запада и по сей день.

Помимо образования, ни одна сторона жизни евреев не обходилась без внимания той или иной из многочисленных организаций, изобиловавших в гетто, поскольку еврейская религиозная концепция была достаточно широка, чтобы включать в себя все сферы общественной жизни.

Результаты легко себе представить. Круг интересов неизбежно стал очень ограниченным, жизнь вращалась вокруг пустяков. Браки внутри немногочисленной общины привели к физическому, социальному и интеллектуальному вырождению. Глубокие умы тратились попусту на мелкие темы. Интеллектуальная плодотворность, нуждающаяся в постоянном "перекрестном опылении" путем широкого общения, стала невозможной. Уже после двух веков существования гетто можно было видеть результаты. Физически тип деградировал. Еврей утратил несколько сантиметров роста и приобрел сутуловатость, стал робким и зачастую нервным. Такие занятия, как ростовщичество и торговля старьем, первоначально навязанные сверху, стали второй натурой, от которой трудно избавиться. Необычайно выросло чувство солидарности с братьями-евреями, которое часто сопровождалось чувством обиды на христиан, навязавших евреям такую участь. В ответ на гнет со стороны властей, да и всего внешнего мира, евреи были вынуждены прибегать к различным уловкам.

Евреи вырождались даже с точки зрения иудаизма. Они начали утрачивать чувство меры. Каждая деталь традиционного образа жизни была освящена и приобретала особое значение. Самая тривиальная традиция значила теперь не меньше основ этического учения, Предрассудки росли и в некоторых случаях приобретали полу-священный смысл. Одновременно деградировала еврейская наука. Изучение древних текстов становилось все более механическим, так что крупные ученые стали появляться очень редко даже в раввинской среде..."

Мировая история

Талмудическая история

Персы побеждают вавилонян и возвращают евреям свободу. Греки разрушают Персидскую империю. Евреи подпадают под греческое влияние.
500 до н.э.
до 200 до н.э.
Первые ростки Талмуда пробиваются в мидрашах —интерпретациях Торы.

Евреи преодолевают греческое влияние, основывают Хасмонейскую династию. Римляне захватывают Иудею. Возникает христианство. Евреи восстают против римлян. Восстание Бар Кохбы. Разрушение Иерусалима.
200 до н.э.
до 200 н.э.
Появляется Мишна — первое дополнение к Торе.

Христианство объявлено государственной религией Рима. Сасаниды основывают империю на террит