LAB for madrichim

ОБ УМНОМ И ПРОСТАКЕ

Два домовладельца жили в одном городе и отличались оба большим богатством. И дома их были большими и просторными, только вот было у них всего два сына на двоих. У каждого по сыну. И эти два сына учились оба в одном хедере. И эти два сына были — один из них очень сметливый и понятливый, как говорится, схватывающий на лету, а другой — что называется, простак. И были эти два мальчика очень привязаны друг к другу, несмотря на то что один был умница, а другой простак, и никакими способностями, ни умом не отличался, скорее даже наоборот. Но несмотря на это, они любили друг друга и привязались друг к другу очень. И случилось, что отцы их, эти домовладельцы, постепенно стали терять свое богатство. И со временем потеряли все и совсем превратились в бедняков. Не осталось у них ничего, кроме их домов. А мальчики тем временем подросли. И сказали эти отцы своим сыновьям: "Нет у нас больше возможности платить за ваши занятия и кормить вас, становитесь на ноги сами, как сумеете.

Пошел простак учиться ремеслу сапожника. А умный, который был ко всему способный и сметливый, — не было у него

охоты учить простое ремесло, вроде этого, и решил он пойти по белу свету и посмотреть, к чему себя применить. И вот пошел он на базар и стал там прогуливаться, покуда не приметил большую повозку, запряженную четырьмя лошадьми, снаряженную в путь. И обратился к купцам:

— Откуда вы? Отвечают ему:

— Из Варшавы.

— А куда путь держите?

— В Варшаву.

— Может, нужен вам слуга?

Увидели купцы, что он проворный и смекалистый, и понравился он им. Решили взять его с собой. И поехал он с ними и прислуживал им очень хорошо всю дорогу. И вот приехали в Варшаву. А поскольку был он сметлив и умел быстро раскинуть умом, рассчитал про себя: "Поскольку я уже в Варшаве, зачем мне дальше связываться с ними?! Может, есть какое место еще получше, чем у них? Пойду-ка, поищу. А там будет видно!"

И пошел на базар. И начал выпытывать и расспрашивать про людей, с которыми приехал, и может, есть что получше, чем служить у них. И сказали ему, что люди они разумные и хорошо служить у них, только вот, с другой стороны, очень плохо служить у них, потому что они все время в разъездах по своим торговым делам на большие расстояния. И стал тогда он присматриваться к приказчикам из лавок, которые ходили там по базару и предлагали различный товар. И присмотрелся, как они одеты и обуты, а поскольку был он парень сметливый и остроглазый, сразу оценил все: что это дело приятное и спокойное, и главное — на одном месте.

И пошел к тем, которые привезли его, и поблагодарил их за все, и сказал, что продолжать служить у них не находит для себя удобным, а за то, что привезли его, он им оплатил тем, что прислуживал в дороге. И пошел и нанялся к одному хозяину. А как обычно служат: сначала приходится за малую плату выполнять тяжелую работу, и постепенно поднимаются на ступеньку выше и выше, пока не достигают положения приближенных слуг. И поставил его хозяин на самую тяжелую работу: доставлять господам товары, как обычно доставляют разносчики, взвалив тюк ткани на плечо, и придерживая сверху рукой. И была эта работа не по плечам его, уж очень тяжела, ведь иногда должен был подниматься на верхние этажи с такой ношей. В общем, была работа ему не по плечу. И рассудил про себя, поскольку был он большой философ и быстро вникал во все:

— Что мне от этого места? Не сводится ли здесь все к одной цели: жениться и со временем прокормить семью. Я покуда

вовсе не обязан принимать это в расчет! Будет на то еще время и досуг! А пока самое подходящее время побродить по свету, побывать в разных странах да посмотреть мир.

Пошел на базар и приглядел отъезжающих в большой повозке купцов. Спросил их:

— Куда вы едете?

— В Лучарно.

— Возьмите меня туда!

— Отчего не взять!

И взяли его с собой. А оттуда он отправился в Италию. Из Италии таким же путем отправился в Испанию.

Между тем, прошло несколько лет. Сделался он еще умнее — оттого, что побывал в разных странах. И задумался о себе: "Пришло время присмотреть какую-то цель в жизни!" И начал рассуждать со своей философией, что предпринять. И остановился на ремесле золотых дел мастера. Потому что это ремесло было почетное и приятное, и мудрость есть в нем, и к тому же богатое ремесло. И поскольку он хватал все на лету и был философ, не потребовалось ему учить ремесло несколько лет — всего за три месяца овладел искусством и сделался большим мастером и стал настолько искушен в этом ремесле, что обошел даже и того мастера, у которого обучался.

После этого рассудил про себя:

"Вот несмотря на то что есть в моих руках такое ремесло, как это, все-таки не стоит мне на нем останавливаться. Сегодня эта вещь в цене, а завтра будет в цене уже какая другая!.."

И пошел в обучение к гранильщику драгоценных камней, а поскольку хватал все на лету, овладел и этим искусством и опять в кратчайший срок: за три месяца.

Потом опять стал обдумывать все по своей философии:

"Теперь, когда я владею мастерством в обоих искусствах, кто знает, будут ли они в цене завтра оба. Хорошо бы выучить такое искусство, что неизменно и вечно в цене". И прикинул своим сметливым умом и своей философией, что надо ему учиться на доктора, потому что это дело всегда в цене, так как всегда в нем нужда. И как положено в ученьи на доктора, нужно выучиться сначала языку латыни и письму на нем и учить философию. А поскольку он, как известно, хватал все на лету, выучил и это в кратчайший срок: за три месяца. И сделался знаменитый доктор и философ и большой ученый во всех науках.

И после того мир превратился в его глазах в ничто, из-за его собственной мудрости, потому что он и такой большой мастер и художник, и такой ученый человек и доктор, что любой из людей, кто бы он ни был, не стоил теперь в его глазах ничего.

И рассудил он про себя: поставить себе цель — жениться. И подумал и решил:

— Если возьму жену здесь, кто оценит, чего сам собой я достиг?! Поеду и вернусь домой, чтоб увидели, каким я теперь стал. Был просто мальчик и вот теперь достиг таких высот.

Собрался и поехал домой. И терпел страшные мучения по дороге, потому что из-за его ума не с кем было ему беседовать в дороге и к тому же не мог найти подходящей гостиницы на свой вкус. В общем, испытывал по пути в отчий дом сплошные муки.

А теперь оставим на время умного с его делами и попробуем рассказать историю простака.

Простак, как мы уже говорили, учился ремеслу сапожника, а поскольку был простофиля, учился долго, пока не выучился. Но окончательного совершенства в ремесле так, конечно, и не достиг. Женился и кормил семью своим ремеслом как мог. А поскольку был простак и в совершенстве своим ремеслом не владел, приходилось ему добывать на жизнь с большим трудом, и зачастую еле сводил концы с концами. И всегда не было у него времени даже на еду, потому что вынужден был беспрестанно работать, поскольку не владел в совершенстве мастерством. В ту минуту, когда прокалывал кожу шилом и втягивал и вытягивал толстую нить из прокола, как это делают сапожники, бывало, откусывал кус хлеба и жевал.

И было у него заведено: всегда пребывать в большой радости и наполнен был только радостью всегда. И были у него все яства, все какие хочешь вина и какие угодно одежды. Бывало, говорит жене:

— Жена, дай-ка мне есть!

И бывало, дает ему ломоть хлеба и он ест, потом говорит жене:

— Дай-ка мне горохового супа!

И она вместо супа, бывало, отрезает ему еще ломоть хлеба и дает. И он ест и нахваливает очень и приговаривает:

— Какой прекрасный просто и очень замечательный этот суп!

Подобным же образом просил подать ему мясо и все другие прочие блюда и лакомства. И жена, конечно, опять подавала ему вместо них обычный ломоть хлеба. И нравилась ему эта пища очень и всегда восхвалял и приговаривал: "Как хорошо приготовлено это! Как замечательно вкусно!" Как будто бы взаправду ел это блюдо. И действительно, бывало, чувствовал в том куске хлеба вкус того или иного замечательного блюда, которого хотелось ему. Конечно же, из-за его простодушия и вечной всему радости. Бывало, приказывает:

— Жена, подай-ка мне выпить пивка!

И жена, бывало, подает ему воду, а он восхваляет:

— Какое прекрасное пиво! |
Или:

— Дай-ка мне медку!

И жена опять дает ему воду, а он только пьет и похваливает.
Захотелось ему вина:

— Дай-ка мне вина!

Жена подает ему воду, а он пьет и восхваляет:

— До чего чудесное вино! — как будто он пьет настоящее вино. И с одеждой то же самое: был у него с женой один на двоих драный полушубок. И бывало, говорит жене, когда собирается идти на базар:

— Жена, дай-ка мне полушубок.

И она достает ему полушубок. А когда собирался идти куда-нибудь на люди, говорил:

— Жена, подай-ка мне шубу!

И она дает все тот же полушубок, а он восхваляет его и говорит:

— Какая прекрасная шуба у меня!

И когда должен был нарядиться в кафтан, чтобы идти в синагогу, говорил жене:

— Жена, подай-ка кафтан!

И она, бывало, несет ему все тот же полушубок драный, а он восхваляет его и говорит:

— Какой прекрасный и удобный кафтан.

И так всегда. Наполнен был радостью и благодарением за все. Как заканчивал тачать сапог — обыкновенный угловатый сапог, поскольку особого совершенства в своем ремесле так и не достиг — бывало, берет этот сапог в руку и, любуясь им, говорит:

— Жена! До чего же замечательный и прекрасный сапог получился, просто любо-дорого посмотреть! Прям, будто не сапог, а медовый пряник!

А жена, бывало, спрашивает его:

— Если так, почему же это другие сапожники получают по три злотых за пару сапог, а ты только полтора? Отвечает, бывало, он ей:

— Что мне до них! Это дело ихнее, а тут — дело мое. Или еще:

— На что нам говорить про других? И не лучше ли нам посчитать так: столько и столько я получаю за сапог из рук в руки — кожа стоит столько-то, дратва и скинадир — столько-то, и все остальное, и еще не забывай все обрезки, что идут на латки. Вот и получается, что зарабатываю на всем около десяти крупненьких... Чем же это меня должно задевать, если выходит столько, да притом чистой прибыли.

И так всегда — только всему радовался и восхищался. И конечно же, был посмешищем в глазах всех. Люди находили особое удовольствие в том, чтобы насмехаться и издеваться над ним, как кому захочется. Уж больно он походил на сумасшедшего. Бывало, приходили и начинали нарочно заговаривать с ним, чтобы посмеяться. И этот простак, бывало, говорит:

— Только без шутовства! И тотчас ему отвечали:

— Конечно же, без шутовства!

И тогда он принимал всерьез их слова и начинал говорить с ними, не желая, видно, вникнуть и поразмыслить, что эти их заверения уже сами по себе шутовство и насмешка. Видно уж такой простофиля был.

А когда все-таки доходило до него, что они намереваются просто поиздеваться и посмеяться над ним, говаривал, бывало:

— Ну, и что будет, если покажешь, что ты умней меня. Не выйдет ли, что ты и есть глупец. Ведь за кого меня считают!? А ты хочешь показать, что ты умней меня. Наоборот! Этим-то только и покажешь, что ты глупец.

Вот такие были дела простака, а теперь возвратимся к умному.

Тем временем разнесся слух и начался переполох, что едет наш умный и прибывает туда, достигнув больших высот и ученостей. И побежал простак навстречу ему в великой радости. Сказал жене:

— Дай-ка побыстрее самую лучшую мою одежду, иду встречать самого моего задушевного друга-приятеля!

И подала ему все тот же драный полушубок, и побежал навстречу другу.

А умный ехал в большой карете, соответствующей его уму и величию.

И выбежал простак навстречу с любовью и радостью и кинулся поздравлять и расспрашивать:

— Братец мой разлюбимый! Чем ты занимаешься? Благословенно место, что прибыл ты сюда! И я удостоился увидеть тебя опять!

А умный? Вот ведь и целый мир не ставил ни во что, а тут еще тем более какой-то нелепый человек, похожий на сумасшедшего. Тем не менее из-за той любви и привязанности, что была между ними в детстве, дружески ответил ему и, усадив рядом с собой в карете, взял с собой в город.

Отцы у обоих к тому времени умерли, оставив детям из имущества только свои дома. И вот, пока умный скитался по разным странам, простак, унаследовав свой отчий дом, вселился в него и жил, а дом умного остался без присмотра и постепенно разрушался. И потерял умный дом, так как к его возвращению

не сохранилось от дома ничего. И не было умному места, куда мог войти и жить по приезде. Вынужден был поехать в гостиницу. И испытывал там сплошные муки, потому что не была эта гостиница такой, какая ему была желательна.

А простак тем временем нашел себе новое занятие: бегать каждый раз из дома к умному с проявлением своей радости и любви. И, увидев, что мучается тот в гостинице, сказал умному: — Братец мой, осчастливь мой дом, поселись у меня. Я могу потесниться и со всем хозяйством прекрасно поместиться в одной каморке. Весь мой дом в твоем распоряжении — располагайся, как только пожелаешь!

И счел умный такое приемлемым для себя и вселился в его дом и расположился в нем. Только все равно, как всегда, наполнена была его жизнь сплошными мучениями. Потому что пошла про него слава, что он человек большой учености, и художник очень искусный, и великий и знаменитый доктор. И явился к нему один вельможа и повелел, чтоб сделал кольцо из золота. Сделал ему кольцо замечательное просто: вырезал на нем чудесные рисунки особым чудесным способом, и еще необычайно чудесное дерево вырезал на нем. Только остался вельможа недоволен кольцом. А умный опять мучился и стра- • дал, потому что знал про себя наверняка: будь это кольцо с деревом в Испании, нашли бы его исключительным и прекрасным.

В другой раз пришел один очень знатный вельможа и принес ему очень дорогой камень драгоценный. Из далеких заморских стран принес ему еще один драгоценный камень с рисунком и ; повелел, чтоб он сделал точно такой же рисунок на том; заморском камне. И сделал умный на этом камне точно такой ' же рисунок, только в одном месте ошибся, да и то так, что кроме : него, никто другой в жизни бы эту ошибку не сумел обнаружить. И прибыл вельможа забрать камень и был чень доволен работой. Только умный опять мучился — из-за той ошибки: "Ведь вот насколько умен я и учен, и вот, смотри-ка, случилось сделать так глупо ошибку!"

И также его докторские занятия доставляли ему сплошные муки. Потому что, бывало, придет к больному и даст ему какое-то лекарство. И вот ведь наверняка знает, что если выздоровеет больной, так конечно же, это лекарство ему помогло, потому что это лекарство чудесное просто. А больной возьми да и умри. И стали кругом говорить, что умер через него. И опять ему через это муки. Или еще: иногда даст лекарство больному, и выздоровеет больной. А все кругом говорят, что это просто дело случая. А ему опять муки.

И точно так же случалось и с одеждой. Позвал портного, чтоб пошил ему камзол. И портному объяснял, как шить, и

поправлял его, пока тот не пошил и не сделал камзол по его желанию, как он и задумывал. Только вот одна пола не вышла у портного точно по его желанию, и не лежала на нем, как хотелось бы ему. И сожалел он очень и ходил опечаленный, потому что знал про себя, что этот камзол только здесь признан красивым и безупречным, потому что ничего не понимают здесь в одеждах, а будь он в этом камзоле в Испании, приняли бы его за пугало огородное и только бы посмеивались вслед. И так во всем — переполняли его жизнь бесчисленные мучения.

А простак прибегал каждый раз к нему с радостью, и находил его каждый раз в тоске и сплошных переживаниях. И спросил однажды:

— Скажи, не ты ли такой мудрец и ученый человек и такой богач, почто ты все время так страдаешь и мучаешься? Вот ведь я почему-то всегда только радуюсь?

Расхохотался умный, показалось ему, что говорит с сумасшедшим.

А простак продолжал:

— Вот ведь эти люди, что насмехаются надо мной, просто глупцы, не так ли? Ведь разве в этом они умнее меня? Напротив, только говорит о том, что они глупцы. Или вот такой умный, как ты! Ведь что в том, что ты такой умный?

Помолчал немного простак, потом опять обратился к умному:

— К тому же, кто знает, может и ты станешь на мою ступень?

Выслушал умный его и говорит:

— Это очень может быть, что я стану таким, как ты. Если потеряю рассудок, не дай Бог, или, не дай Бог, заболею и сделаюсь сумасшедшим. Но ведь не то, что ты — безумный человек. Ведь чтобы ты поднялся на мою ступень — это никоим образом не может произойти, чтоб ты стал такой умный, как я!

Отвечает простак:

— У Господа Бога все возможно! В мгновение ока может статься, что я поднимусь на твою ступень!

Рассмешили эти слова умного до слез, и долго еще потом смеялся над ним.

И вот так и прозвали все: этого — умный, а того — простак.

Конечно же, есть не один умный и не один простак в мире, но все-таки тут случилось, что они из одного города, и выросли и учились вместе, и вот надо же — один сделался такой умный и такой ученый человек, а другой — такой простофиля. Да и простак тоже не просто так простак, а исключительный простофиля. Потому их и записали по этим прозвищам, как записывают обычно фамилии: этого — Умный, а того — Простак.

Вот однажды прибыл царь посмотреть доставленные сказки и нашел там вписанными этих двух сыновей: этот под именем "Умный" и тот под именем "Простак". Показалось чудно это? царю, что эти двое под такими фамилиями — "Умный" и; "Простак". Захотелось ему их повидать. И подумал царь: "Если пошлю за ними, вот так вдруг с бухты-барахты, чтоб явились' предо мной, испугаются очень, умный онемеет от неожиданности, а простак со страху, чего доброго, и вовсе свихнется. И придумал царь послать одного умного — к умному, а простака' — к простаку. Только как найти в стольном граде простака поскольку в столице ведь все умные, только вот, если взять казначея, он, конечно, простак, потому что умного обычно не хотят ставить казначеем: может растратить казну из-за своего ума да разума. Потому и ставят обычно казначеем именно простака.

И позвал царь одного умного и того простака казначея и послал их к этим двум сыновьям. Дал каждому из них по письму в руки — тому и тому, а также письмо к губернатору той; губернии. Что эти, мол, два человека, посланы его правительством, и приказал в своем письме, чтобы губернатор послал письма от своего имени к умному и простаку, чтоб не испугались, и чтоб еще написал, что это дело, мол, несрочное, мол,. что царь не повелел, чтоб обязательно явились к нему, а только по их усмотрению: если захотят, чтоб явились.

Поехали эти посланцы — умный и простак — и явились к губернатору и выдал он им письма. И спросил губернатор с этих двух сыновьях. Сказали ему, что умный — он выдающе-; гося ума человек и большой богач, а простак — из простаков простак, а есть у него всей одежды — драный полушубокл Подумал губернатор, что конечно, непозволительно, чтобы/! являлся тот перед царем в драном полушубке. И выбрал саМ| одежду для него, чтобы приличествовала, и уложил в карету простака-посланца, прежде чем тот отправился с губернаторским письмом.

Вот поехали дальше посланцы и прибыли на место. Вручили.! тем письма: умный — умному, а простак — простаку. А простак тотчас как вручил тот ему письмо, сказал посланцу-простаку:

— Не знаю я, что там написано! Прочти-ка мне его! А посланец-простак отвечает:

— Я лучше тебе устно перескажу, что в нем написано. Что; царь желает, чтобы ты прибыл к нему. Выкрикнул тотчас:

— Только без шутовства?! Отвечает ему:

— Конечно, без шутовства, как есть чистая правда!

Преисполнился тотчас радости, сразу же побежал и кричит жене:

— Жена! Сам царь послал за мной!

.— Зачем и почему?

Только не было ему времени ответить ей, так торопился от радости. Выскочил и поехал с посланцем.

А когда залез в карету и уселся в ней, нашел там красивую одежду и обрадовался еще больше.

Тем временем посланы были доносы на губернатора, что он обманывает и нарушает закон. И передали эти доносы царю. И сместил его царь. И подумал царь, хорошо бы назначить губернатором человека нехитрого, простака даже. Потому что простак будет управлять по правде и прямоте, поскольку не знает всяких премудростей и ухищрений. И задумал царь сделать нашего простака губернатором. Послал царь приказ, что тот простак, за которым он посылал, будет теперь губернатором: он как раз должен теперь проезжать через губернаторский город, чтобы вышли городские чиновники остановить его, устроить встречу и немедленно по приезде ввести в должность.

Так и было сделано. Тотчас, как прибыл в город, остановили его и сообщили ему, что он теперь назначен здесь губернатором. А он спрашивает:

— Только буз шутовства?!

— Конечно, без шутовства, какие тут шутки!

И сделался простак тотчас губернатором, как и положено, во всей силе и полномочиях. И теперь, когда взошла его звезда и переменилась судьба, пришло вдобавок к нему немного и понимания, только несмотря на то, по-прежнему не пользовался никакими премудростями, ухищрениями, оставался таким же прямодушным, как и прежде, и управлял своим краем по правде и прямоте. Ведь по правде говоря, чтобы управлять страной, не требуется большого ума и особой учености, только честность и прямота. И если приходили к нему двое на суд, бывало, говорил:

— Ты прав, а ты виноват! — По простоте своей всегда различал правду безо всяких уловок и хитростей. И так бывало во всем — только по простоте и правде. И любили его жители губернии. И были у него верные и надежные советники, которые любили и уважали его. И вот один из них как-то сказал ему из уважения и любви:

— Поскольку, конечно, непременно придется тебе быть вызванным царем, чтобы предстать перед ним — ведь вот он Уже один раз посылал за тобой, да и заведено, что губернатор обязан предстать перед царем, и хоть ты чист и предан царю, и не найти за твое управление ни несправедливости, ни дурного поступка, несмотря на то, принято у царя в разговоре отвлечься в сторону и начать беседовать о науках и на других языках. А

потому хорошо и вполне естественно тебе подготовиться, чтобы смог ему отвечать. И, если хочешь, я могу начать учить тебя наукам и языкам.

И одобрил очень это предложение простак, и сказал:

— Чем повредит мне, если выучу науки и языки?

И вспомнил тотчас, как его друг Умный сказал ему, что невозможно никаким образом, чтобы он поднялся на его ступень, и вот теперь он достиг уже его учености. (Только и потом, скажем так, когда он достиг учености и выучился, все равно никоим образом не использовал учености своей, а управлял, как и раньше, в простоте и прямодушии.)

Потом послал царь, чтобы прибыл простак губернатор к нему на испытание. И поехал тот к нему. Заговорил с ним царь сначала об управлении губернией, и понравилось очень царю, потому что, увидел, что тот управляет неизменно по прямоте и истинной правде, без всяких уловок и хитростей. Потом начал царь говорить о науках и языках, и отвечал простак, как и положено. Все больше и больше нравилось это царю, и сказал царь:

— Я вижу, что он большой мудрец, и несмотря на это, управляет, как и ведет себя, в такой простоте и прямодушии, прямо диву даешься.

И еще больше понравился он царю. И назначил его царь министром над всеми министрами. И приказал царь отвести ему специальное место, чтобы там было его присутствие и нахождение. И приказал построить великолепный дворец для него, как и положено ему по чину. И выдал ему грамоту об этом назначении, что назначается он министром над всеми. Так и сделали: построили ему здание на том месте, что приказал отвести царь. И вошел он туда и приступил к делам во всей силе и полномочиях.

А умный, как доставлено было к нему письмо от царя, обратился к умному, что доставил его:

— Предлагаю тебе не торопиться и переночевать здесь, надобно нам все обговорить и обсудить.

И устроил в тот вечер в честь посланца пышный обед. А на том обеде всячески выказывал и блистал своим умом и своей философией, а потом обратился к тому и сказал:

— С чего это вдруг такой царь послал за таким скромным человеком, как я? Кто я такой, чтобы царь посылал за мной?! И еще такой царь, у которого есть такое великое правительство! И вдруг сопоставить меня, обыкновенного низкого смертного, с великим и могущественным царем, просто такое не укладывается в сознании, чтобы царь послал за таким нижайшим смертным, как я? Если, скажем, из-за моих способностей и ума, так что я против царя? И разве у царя не хватает ученых и

мудрецов, да и сам царь, конечно же, большой мудрец?! И что это за дело такое, чтобы царь посылал за мной?..

И долго так удивлялся и поражался. Но в конце концов обратился к своему собеседнику и прошептал:

— Теперь слушай, что я тебе сейчас скажу! Я Считаю, что лучше понять дело и внести ясность! Так знай: не существует вообще никакого царя в мире! И весь мир ошибается, по глупости полагая, что есть царь. Присмотрись и поразмысли, мыслимо ли это, что все люди во всем мире предают себя самих в руки всего лишь одного человека и полагаются на него, мол, он царь. Конечно же, вообще нет никакого царя в мире.

Отвечает ему посланец-умный:

— Не я ли привез тебе письмо от царя!? А умный ему в ответ:

— Ты сам лично получал письмо из рук царя? Сам лично? Отвечает:

— Нет, но до меня оно прошло только через одни руки: того человека, что вручил мне его от имени царя.

— Теперь видишь сам: твои же слова доказывают, что я прав и нет никакого царя.

Потом опять вернулся к своему вопросу:

— Скажи мне, не ты ли из столицы, и вырос и провел там всю жизнь, теперь отвечай — видел ли ты хоть раз в жизни царя?

— Не видел...

— Теперь ты видишь? Видишь, опять твои же слова показывают ясно и недвусмысленно, что нет никакого царя! Если уж даже ты в жизни не видел царя!

— Если так, кто же тогда управляет страной?

— Это я тебе могу объяснить, раз уж ты затронул этот вопрос, поскольку я как раз сведущ в этом. Ведь я много поездил по разным странам. Вот я бывал в Италии. Там так заведено: есть семьдесят министров-советников и они правят страной определенное время, их власть устанавливают и сменяют сами жители страны, которые по истечении срока из своей же среды назначают других, а потом последующих...

И начали его речи постепенно доходить до умного-посланца и дошло до того, что согласился и постановили оба:

— Нет в мире никакого царя! Напоследок сказал первый умный:

— Подожди-ка до утра! Приведу тебе еще одно объяснение и доказательство того, что не существует никакого царя.

Утром поднялся первый умный, разбудил своего друга умного-посланца и говорит:

— Идем-ка со мной прогуляемся и увидишь воочию -станет тебе ясно, как весь мир ошибается, а на самом деле нет! никакого царя!

И пошли на базар. Повстречали одного человека — солдата, остановили и спрашивают его:

— Кому ты служишь?

— Как кому? Царю!

— А видел ли ты хоть раз в жизни царя?

— Не-ет!

Обратился умный к другу:

— Видишь, какая глупость существует! Пошли дальше, повстречали офицера, завели с ним беседу, поговорили, пока не спросили:

— Кому вы служите?

— Царю!

— Доводилось ли вам видеть царя?

— Нет, никогда!

Опять обратился умный к другу:

— Убедился теперь воочию, как все ошибаются, а на самом; деле нет никакого царя!

И согласились оба во мнении, что на самом деле никакого царя вообще нет.

И тогда сказал умный товарищу:

— Давай пойдем по всему миру, и покажу тебе еще, как весь мир целиком в страшном заблуждении и ошибках.

Пошли собрались и поехали. И в каждом месте, куда прибывали, находили мир в заблуждении. И это слово "царь"; стало у них теперь за поговорку. И в каждом месте, где находили мир заблуждающимся и ошибающимся, приговаривали свою про царя поговорку: "Это так же верно, как и что царь есть на свете, так и это"!

И так ездили-ездили, пока не разошлись все деньги, что, были при них. И начали продавать сначала одного коня, потом второго, пока не продали все. И были вынуждены пойти пешком. И всегда и все исследовали и изучали, и убеждались, что весь мир заблуждается. И стали нищими бродягами, и потеряли свои прежние манеры и облик и уважение, и обращали на них внимание в такой же мере, как и на других подобных бродяг. И опускались все ниже и ниже, бродили там и сям, вокруг да около, пока не очутились в том городе, где жил министр (который когда-то был другом детства умного). И еще в городе находился Человек, прославивший истинно свое Имя — Бааль Шем*, славившийся повсюду тем, что творил подлинные чудеса,

*Букв. Владелец имени (или известный), но возможно и такое прочтение "Владеющий именем". См. прим. к "Владеющему Молитвой".

и даже на министров имел влияние, даже в их среде ценили и уважали его. И вот в этот город попали эти двое умных.

Ходили они, крутились по городу, пока не остановились перед домом Бааль-Шема. И увидели, что стоят там множество повозок и экипажей, может быть сорок, а может быть пятьдесят, с больными. Понял умный, что тут живет доктор, и захотелось ему войти туда, поскольку ведь и он был знаменитый доктор. Захотелось было ему войти и познакомиться с ним. И спросил:

— Кто тут живет? Отвечают:

— Бааль-Шем (человек, прославивший Имя свое). Залился умный хохотом во всю глотку, сквозь смех молвит товарищу:

— Вот это ложь, чудная просто ложь! Вот это заблуждение, замечательное просто заблуждение! Чудеса да и только! Это обман почище, чем заблуждение про царя! Дружище! Расска-жу-ка тебе и про эту ложь. Сколько и сколько людей в этом мире покупаются на такую ложь.

Тем временем оба проголодались, и пошарив по карманам, нашли еще у себя три-четыре гроша. Пошли в трактир, такой, что дают поесть даже за три-четыре гроша. Спросили еды, дали им. И стали оба.за едой разговаривать и вышучивать этот обман и заблуждение молвы о Бааль-Шеме. А трактирщик услыхал их речи и страшно рассердился, потому что все там очень уважали Бааль-Шема. Говорит им:

— Эй вы! Доедайте-ка поскорей, что там у вас есть, и убирайтесь отсюда вон!

Потом заглянул туда сын Бааль-Шема, а они все еще продолжали смеяться над его отцом. Прямо в присутствии его сына. И трактирщик крикнул на них, что они насмехаются над Бааль-Шемом прямо в присутствии сына его. Слово за слово, дошло дело до того, что избил их трактирщик до крови и вытолкал на улицу.

Стало обидно им очень, и захотели подать прошение в суд за эти побои. Только решили пойти сначала посоветоваться с хозяином, у которого снимали угол и оставили свои вещи, каким образом подавать прошение в суд. Пошли и рассказали ему, что трактирщик ужасно их избил.

Спрашивает их: "Почему? И как случилось"? И рассказали ему, что говорили о Бааль-Шеме.

Отвечает им:

— Конечно, никому не позволено избивать людей, только и вы не вели себя правильно, если обсуждали Бааль-Шема, ведь Бааль-Шем очень всеми уважаемый здесь!

И увидели, что он и не ведает правды, так же как и все горько заблуждается. Пошли от него к судейскому чиновнику.

И чиновник был христианин. Рассказали ему, как избили их. Спросил их: "За что"? Ответили, мол, говорили о Бааль-Шеме. '

Тут и чиновник начал их избивать, избил до крови и выбросил за дверь.

И стали они ходить от одного чиновника к другому повыше,'; и так от одного к другому, пока не дошли до самого министра.

Задержали их у его дверей караульные и передали министру, | что какой-то человек хочет его видеть, и он приказал проп - устить. И предстал теперь умный перед очами министра, и тотчас узнал министр своего умного друга, как только он зашел. А умный его, конечно, не узнал, из-за такого величья...,

И обратился к нему министр:!

— Видишь, мое-то простодушие привело меня куда. А куда тебя довел твой ум?! Умный сразу ему и отвечает:

— Поскольку, оказывается это ты, мой дружок-дурак, луч- ше потом на досуге побеседуем об этом. А теперь приступим ? сразу к делу: Вынеси свой суд и решение за то, что избили меня. •

— Почему? И как случилось?! Отвечает

— Потому что высказался напрямик о Бааль-Шеме, что это сплошное надувательство и обман. Обратился к своему другу министр и сказал:

— А ты все по-прежнему цепляешься за свою ученость! Помнишь, ты сказал, что ты можешь легко достигнуть меня, а я тебя достигнуть никогда не смогу. Видишь теперь, что я уже достиг тебя, а ты меня все еще не достиг. Вижу я, что на самом деле намного сложней тебе достичь моего простодушия.

И все-таки, поскольку когда-то уважал и восхищался его величием, приказал министр выдать ему одежды одеться, и попросил друга отобедать у него.

Во время обеда стали они беседовать, и начал умный дока- зывать ему свое известное нам уже мнение, что нет никакого царя. И попытался увещевать его министр-простак! |

— Не я ли своими глазами видел царя... Отвечает ему умный, смеясь

— А ты, конечно, сразу понял, что это царь. Ты что, прежде был знаком с ним, знал его отца-царя, его деда-царя?! Откуда это ты так сам по себе узнал, что это был царь?! Ведь это люди тебе сказали, что это царь, и обманули тебя, и опутали этой ложью

И очень огорчился простак за такие речи про царя, что его

друг даже и под царя подкапывается.

Тем временем вошел кто-то и возвестил:

— Сам дьявол послал за вами

Страшно потрясен был простак и выбежал и рассказал жене в жутком страхе, что вот сам дьявол послал за ним. И посоветовала ему жена послать за Бааль-Шемом. Послал за ним. И пришел Бааль-Шем и дал ему амулеты и заговоры и сказал, что теперь нечего ему бояться. И у него самого была большая вера в это.

Продолжали сидеть умный и простак, и спросил умный, чего это он так испугался. Ответил ему, что из-за дьявола, что посылал за ним.

Расхохотался умный:

— А ты веришь, что есть дьявол?. Отвечает ему:

— Если так, так кто же тогда посылал за нами? Отвечает умный:

— Да это же мой брат, что хочет повидаться со мной, вот и послал за мной, придумав такой обман. Спрашивает его простак:

— Если так, как же он сумел пройти через караул? Отвечает ему:

— Конечно же, подкупил их, вот и они говорят ложь и обманывают, что не видали, не пропускали никого.

Тем временем опять зашел кто-то и сказал, что дьявол послал за ними. И теперь уже простак не был потрясен, и совсем не было у него страха — из-за того заговора Бааль-Шема. И обратился к умному:

— Ну а теперь что ты скажешь?

— Вынужден тебе признаться, что мой брат обижается и злится на меня, вот и придумал этот обман, чтобы припугнуть меня.

Встал и спросил того, кто пришел за ними:

— Как он выглядит, этот, что послал за нами? Что у него приметного в лице, какого цвета волосы? Отвечает:

— Так-то и так-то, такое-то и такое-то.

— Видишь, — говорит умный, — эти все приметы моего брата.

— Пойдешь с ними? — обратился к нему простак.

— Да! Только пошли со мной кого-нибудь из охраны "в залог", как говорится, чтобы не задержал меня караул.

Послал с ним и ушли оба умных с тем человеком, что пришел за ними. Вернулась стража и спросил охранников министр, где же оба умных.

Ответили охранники, что никак не поймут даже, как те исчезли — как сквозь землю провалились.

Это дьявол захватил их, этих умных, и привел их в хлев и 8 грязь. И там он восседал на троне в центре и погнал их в глубь

хлева. И вместо пола в хлеву был огромный слой грязи и они завязли в ней, как в болоте, и грязь была липкая и клейкая, как хлеб. И завязли там так, что не могли пошевелиться, и стали кричать:

— Злодеи! Злодеи! За что, злодеи, вы нас так мучаете? Разве существует дьявол в мире! Ведь вы, злодеи, просто так нас мучаете!

И они все сильней погружались в самую толщу грязи. И начали исследовать, что это и отчего произошло так: вернее всего, не что иное как кто-то сумасбродничает по глупости, кто-то когда-то, видно, повздорил с ними и вот теперь пытается свести счеты таким глупым и жестоким способом.

И так они действительно жестоко мучились несколько лет.

И вот однажды проходил министр-простак мимо дома Бааль-Шема. И вспомнил вдруг про своего друга умного. Тогда он зашел к Бааль-Шему, отвесил поклон, как заведено у министров, и спросил его, можно ли ему повидать его (своего друга) и, если можно, извлечь его оттуда:

— Помните ли вы того умного, что послал за ним дьявол и прихватил с собой? С тех пор не видал я его...

А когда получил ответ, что возможно это, попросил, чтобы показал тот ему это место, если можно, и извлек его оттуда.

Бааль-Шем сказал ему:

— Конечно, я могу и показать тебе место и извлечь его. Только, чтобы никто кроме нас не шел туда, — только я и ты.

И пошли они вместе. И проделал Бааль-Шем нужные действия. И вошли они. И увидел так обоих, погруженных в самую толщу грязи. И увидел умный министра и закричал:

— Брат мой! Смотри, что они делают со мной! Бьют и!;

мучают меня эти злодеи, просто так — ни за что, ни про что! ;

И закричал министр:

— А ты все еще цепляешься за свои знания и не веришь ни';