Часть вторая.

Наяву

68 69

Пролог.

Из жизни одной театральной мастерской под названием «Наяву».

Про разброд и шатанье.

(Тремя днями раньше, то есть за три дня до появления прин-

цессы в Иерусалиме)

 

Пишет Грин.

 

В мастерской – опять разброд и шатанье. Собрались сегод-

ня. Авигаиль, Грин (то есть, я), Хава, Аня и Давид. И Яша.

И Маня. Этька, конечно, не пришла. «Хотя очень хоте-

ла». Является Шуля – вся в пораженческих настроениях.

Примерно так:

Шуля: Я не совсем понимаю, смогу ли я дальше участвовать. Не

получается, совершенно времени нету. В общем, я совершенно

не знаю... Мне бы отдохнуть, сделать какой-то перерыв. А по-

том  я вернусь. Просто чтобы мне бы какое-то время не думать

о нашей студии.

Хава: Ага, ты о студии столько думаешь!

Шуля: Ну вот, опять...! Я же не говорю, что я только о ней и

думаю, и…

Я вмешался, ништяк, говорю, никто тебя не заставляет.

Авигаиль, говорю, начинаем. Так нет же, Авигаиль спрашивает,

как быть с Шулей.

Авигаиль: А как же быть с Шулей?

Грин: Пускай сама думает.

Будем думать в ясный день,

сев на камень и на пень.

Хава: Нас кругом росли цветы,

звёзды, люди и дома.

С гор высоких и крутых

быстро падала вода.

Грин: Мы сидели в этот миг,

мы смотрели всё на них.

Авигаиль: Нас кругом сияет день,

под нами камень, под нами пень.

Нас кругом трепещут птицы

и ходят синие девицы.

Шуля: Но где же, где же нас кругом

теперь отсутствующий гром.

Мы созерцаем часть реки,

мы скажем камню вопреки:

Все вместе: где ты ночь отсутствуешь

в этот день, в этот час?

искусство, что ты чувствуешь,

находясь без нас?

государство, где ты пребываешь?

Грин: Лисицы и жуки в лесу,

понятия на небе высоком,—

подойди Бог и спроси лису:

Хава: что лиса от утра до вечера далёко?

от слова разумеется до слова цветок

большое ли расстояние пробежит поток?

Авигаиль: Ответит лиса на вопросы Бога:

это всё исчезающая дорога…

И так далее. Как ни встретимся, читаем этот текст. Почти

каждый раз. Так что ничего особого, не подумайте. Это во-

обще-то Александр Введенский написал. Мы по нему вроде как

спектакль собирались ставить.

Давид: Скажите честно, вы это читаете, потому что больше не-

чего прочесть?

Хава засмеялась – не заметила, насколько вопрос серьёзный.

Давид углубился в себя.

Пауза.

Авигаиль: Введенский всё-таки крут.

Маня: А кто это?

Грин: Маня! Потрудилась бы ты хотя бы немного следить за

тем, что у нас происходит на мастерской.

Шуля: Что ты на неё напустился? Она ходит нечасто, как ей за

всем уследить?

Хава: О том и речь, по-моему…

Авигаиль: Вот-вот, откуда бы ей знать, если она не приходит?

Пауза.

Шуля углубилась в себя.

Ну как я в двух словах объясню, кто такой Введенский? Это

поэт. Он как Даниил Хармс, только другой. Был кружок в 20-е

годы, они называли себя «u1095 קинари». А потом их почти всех аре-

стовали. Хотел бы зайти в его голову.

Грин: У меня есть идея для этюда.

Этюды – это такие сценки, импровизации на всякие темы. У

нас тогда была идея составить спектакль из таких этюдов.

Ну как зарисовки вокруг стихов. Чтобы не стихи играть, а как

будто сам спектакль – как стихи.

70 71

Поехали. Хава стул принесла. Давид будет играть учебное по-

собие.

Форма дзыня

этюд

Грин - учитель в школе

Авигаиль – ученик

Давид – учебное пособие

Шуля – уборщик

Ученик сидит перед учителем и смотрит в сторону. Учитель

объясняет ученику урок. Это урок про простые формы. Учебное

пособие принимает каждый раз ту форму, о которой говорит

учитель. В руках у ученика цинковое ведро. В ведре осколки

сосудов. Каждый раз, когда учитель переходит к новой форме,

ученик, глядя всё так же всё в ту же сторону, запускает руку в

ведро, вынимает полную горсть осколков и кидает их на пол.

Раздается звук «дзынь».

Учитель: Вот посмотрите, дети. Это простая форма. Эта про-

стая форма называется слон. У этой формы есть хобот и уши и

хвост и большие ноги...

Ученик кидает осколки на землю. Раздается звук «дзынь».

Учитель: Следующая простая форма называется змея. Это

очень простая форма.

Когда змея сердится...

Ученик кидает осколки на землю. Раздается звук «дзынь».

Учитель: А вот перед нами рыба. Эта форма называется рыбья

форма...

Ученик кидает осколки на землю. Раздается звук «дзынь».

Учитель: Эта простая форма называется шляпа. Её надевают

на голову. Шляпа – это круглая форма, которая иногда бывает

квадратной...

Ученик кидает осколки на землю. Раздается звук «дзынь».

Дзынь. Звонок с урока. Ученик выбрасывает последние оскол-

ки, бросает на пол ведро, встаёт и уходит. Учитель уходит.

Входит уборщик с метлой.

Уборщик (подметая, рассматривает осколки): Опять тут был

этот слон... и змея ползала... фу! рыба... чья это шляпа?

Уборщик сметает все осколки в ведро и уходит.

В этом этюде, хотя мир разбивается на кусочки, в каждом

осколке всё равно слышно целое. Как море в раковине. Я его на-

чал придумывать, сидя в сукке – папа Авигаиль нам рассказы-

вал u1087 ןро падающую сукку царя Давида, и я подумал, что она по-

хожа на оранжерею, в смысле, стеклянная. А если кто-то при-

слонится, то она разобьётся вдребезги. И весь наш мир – это

вроде как её осколки.

Шуля (с запинкой): Мы такие классные, а спектакль сделать не

можем…

Хава: Мы-то можем, только кто нас поймёт?

Грин: Ю поймет.

Хава: Одной Ю мало...

Маня: А кто такая Ю?

Аня: Ну, ты, Мань, даёшь.

Шуля: Может, всё же поставим что-то нормальное?

Предлагает, значит, поставить что-нибудь «нормальное».

Полный бардак.

Пошли после репетиции в город. Я по телефону говорил, а Хава

слова сказать не даёт, – дескать, прекрати да прекрати болтать

по своему мобильнику, я ещё тебе не кончила объяснять, как

воспитывать волю... А ведь сам виноват, первый тему поднял...

Там по дороге арбузный магазин, где раньше больница была, я

всегда, как мимо прохожу, смотрю на кусты алоэ, дурацкие та-

кие. Однажды даже все бутылки, которые там набросаны, пере-

72 73

считал. До фига их было, штук двадцать. И тут смотрю – шарик

стеклянный. Синенький такой. Странно, я шарики обычно если

и нахожу, то в комнате у сестры, или, на худой конец, в чудных

всяких местах, вроде Старого Города. Жаль, что я не поэт, я бы

тут же навыдумывал разных смыслов, почему я этот шарик на-

шел. А так - просто в карман положил. Знать не знал, что через

пару дней с принцессой познакомлюсь и ей этот самый шарик

синий подарю.

Пауза.

Грин углубился в себя.

Впрочем, не настолько, чтобы не выслушать все Хавины сооб-

ражения по поводу занятия воспитанием воли...

Глава первая.

Три дня спустя. Про то, как Авигаиль превращала принцессу в современную девушку и принцесса была на 7 небе от счастья.

 

Пишет Ю.

 

Для начала, тебе надо выглядеть по-человечески, – ска-

зала Авигаиль принцессе. – Теперь никто не носит та-

кие платья.

Они перерыли весь шкаф Авигаиль, пока не нашли

что-то подходящее.

– Так... Теперь одень вот эту клетчатую юбку с карма-

нами... Смотри, вот тебе сумка. Я кладу тебе на вечер джинсы,

будет холодно. Это мои старые джинсы, тебе подойдут. Что та-

кое джинсы? Ну, ты даёшь. Штаны. Постой, ты никогда не ходи-

ла в штанах? Тебе понравится...

Тебе надо u1085 םакраситься... ты что, не умеешь? Подожди, я сейчас

тебе всё сделаю, только не вертись, а то я опоздаю и учитель-

ница меня убьёт. Так, теперь растрепать волосы... да нет, не рас-

чесать, а растрепать...

Пока Авигаиль колдовала над ней, они разговаривали о пустя-

ках. Принцессе это тоже было непривычно и очень нравилось.

– Авигаиль...

– Не вертись. Что?

– Скажи, а что за слово ты всё время произносишь? Я не слы-

шала такого слова.

– Какое слово?

– «Уала».

Авигаиль засмеялась

– Не «уала» а – «уал-ла?!»

– Я и говорю – «уала».

– Не так. Уал-ла?! Понимаешь?

– А что оно означает?

– Ну, не знаю. Просто – «уал-ла?!» Ну, когда удивляешься, или

радуешься, или когда кто-то тебе скажет что-то такое, от чего

можно упасть в обморок... так ты не падаешь в обморок, а гово-

ришь – «уал-ла?!» Всё равно что упала в обморок.

– А-а... – сказала принцесса.

– Скажи не «а-а...» а «уал-ла?!» Вот, готово, смотри.

И она подвела её к зеркалу.

– Уал-ла?! Сказала принцесса, глядя на себя в зеркало.

– Ну вот, другой разговор, – сказала Авигаиль. – Элиша тебя не

узнает. Правда, найдёшь сама дорогу?

И Авигаиль ещё раз объяснила ей, как идти в Старый город.

Принцесса вышла на улицу и в первый раз пошла одна по

Иерусалиму. Сначала ей было непривычно идти в свободной

юбке и болтающемся свитере. Сумка на плече казалась лишней..

74 75

Чтобы придать себе уверенности, она засунула руки в карманы

юбки. Шарик Грина лёг ей в ладошку, как будто хотел её под-

бодрить.

На неё никто не оглядывался, не указывал пальцем. Она шла и

повторяла про себя волшебное слово «уал-ла». Она чувствовала

себя жительницей Иерусалима. И была на седьмом небе от счас-

тья. «Хорошо, что меня не видит сказочник», – подумала она...

 

 

– Господи, на кого ты похожа, – сказал Элиша.

 

 

Глава вторая.

Про Михеля ван дер Аа.

 

Пишет Ю.

 

С тех пор, как он посадил на автобус в Иерусалим стран-

ную девушку, возникшую прямо из моря и назвавшу-

юся принцессой, Михель ван дер Аа не находил себе

места. Он очень ругал себя, что по робости и художе-

ственному складу ума не попросил у девушки ни теле-

фона, ни адреса. Хотя у той девушки непохоже, чтобы

был телефон...

В Эйлате ему стало скучно. Красное море было спокойным в

любую погоду. В городе была одна набережная, и по вечерам

там гуляли одни и те же люди. Михель ван дер Аа понял, что

пора снова в путь.

Он думал побывать ещё у нескольких морей – ведь никогда не

знаешь, кто вылезет к тебе в следующий раз. Может, опять по-

падётся принцесса? Тогда уж он обязательно с ней познакомит-

ся и подружится. И он решил попытать счастья.

Тем более, что рисовать у него с того дня тоже не получалось, а

рисовать было для Михеля ван дер Аа самым важным на свете.

Первым делом он решил посетить Мёртвое море, оно было по

дороге. По дороге в Иерусалим, конечно. Моря в Иерусалиме,

правда, нет, но нельзя же побывать в Израиле и не заехать в

Иерусалим. Он сел в автобус и поехал.

Глава третья.

Элиша пишет о себе в третьем лице.

Элиша сел и стал смотреть в одну точку, чтобы проснуть-

ся. Когда сидишь, понемногу просыпаешься. «Это, од-

нако, того» – подумал Элиша. По утрам Элиша выра-

жал свои мысли недостаточно понятно. Недостаточно

понятно для самого себя. Поэтому вообще нельзя ска-

зать, что он что-то выражал. Так что он пошел чистить зубы.

Когда в Иерусалиме солнце, просыпаться

гораздо легче. Потому что весь город обли-

цован белым иерусалимским камнем, и на

солнце стены так сияют, что сразу чувству-

ешь: какой замечательный день. А это был

второй солнечный день за довольно долгое

время, так что день можно было признать

замечательным безо всякого сомнения.

Уже с зубной щеткой во рту Элиша начал

по-настоящему просыпаться: в голове за-

76 77

крутились вчерашние события. И тут он понял, что день гораз-

до менее замечательный. Вчера он пошёл гулять с принцессой

в Старом городе. «Эк неловко с ней вышло! – подумал Элиша,

– ведь я ничего такого в виду не имел, ни того, ни другого. Так

вот с принцессами связываться. Совершенно неадекватные ре-

акции. Всё шиворот-навыворот. Ровно это же я, в конце концов,

и сказал. Хотя всё равно вышло некрасиво. И где её теперь ис-

кать?»

Первую пару он уже проспал, поэтому было время спокойно со-

браться. В расписании, которое пришлось u1087 ןеречитать (ага, се-

годня, стало быть, воскресенье), значилось ещё четыре курса, из

них два – достаточно интересных: «Трансцедентальная феноме-

нология» и «Мотив дороги в волшебной сказке». Он тщательно

заварил чай, не спеша выпил и отправился в Университет. Он

продолжал напряженно думать о том, что принцесса обиделась

и ушла неизвестно куда посреди Старого города.

К вечеру он оказался на Сионской площади, именуемой в народе

Кикар Цион, или попросту Кикар. И натолкнулся на Авигаиль.

– Принцессу видели? – выпалил он первым делом.

– Чего? – возмутилась Авигаиль. – Мы думали, она с тобой.

Элиша смутился.

– Мы... Поспорили в Старом городе и она... пропала.

– Ничего себе! – сказала Авигаиль. – Теперь нам точно никто

не поверит. Мы-то всем пообещали, что вы придёте вместе.

Хочешь наргилу? Пошли, мы сидим тут, в соседнем дворе.

Элиша вообще-то кальян не любил, но сообщить об этом не ре-

шился. И согласился. В конце концов, он всех их на несколько

лет старше.

Так, неожиданно для себя, он оказался в окружении полудюжи-

ны молодых людей, которых едва успевал запомнить по име-

нам (если справа налево, выходит Шуля, Аня, – ага, вот Грин,

– Хава, Давид и, наконец, Авигаиль... Вот Яша, он, вроде, самый

младший... Теперь Давид пересел... а если слева направо...). Они

сидели по кругу вокруг массивной узорной наргилы. Все они

хотели подробностей, причём хотели все одновременно. Элиша

протянул руку за наргилой и попытался что-то объяснить.

– Ну, я ей так сказал, что с ней трудно, потому что она прин-

цесса и у неё всё не как у людей, и видит она всё по-другому, и

вообще может превратиться в лягушку...

– В чего?!!! – очередной раз закричала Авигаиль. – В чего пре-

вратиться?!

– Не в чего, а во что, – поправил Грин.

– Ну, – сказал Элиша, знаете, есть такой анекдот. Все знают ко-

нец сказки про царевну-лягушку, как Иван-царевич её поцело-

вал и она превратилась в царевну. А дальше только он попро-

бовал поцеловать царевну, – как та обратно в лягушку. И так

каждый раз. Ну, пошли они к волшебнику, расколдуй нас, гово-

рят, мы так не можем. А волшебник и отвечает: «Я бы, Иван-ца-

ревич, на твоём месте ой-бы-как подумал! Царевен-то на свете

пруд-пруди, а говорящая лягушка всё-таки прикольно!»

Все расхохотались, Элиша стал меньше смущаться и снова про-

тянул руку к наргиле.

Так Элиша познакомился со всей театральной группой, где

играли Грин и Авигаиль. Заночевал он у Грина на матрасе, по-

скольку идти было близко.

Глава четвертая.

По дороге.

 

Снова пишет Элиша.

 

События следующего дня отложились у Элиши в голове

куда более отрывочно.

***

Элиша, приходи к нам на студию.

Отчего бы не пойти.

И они пошли. Тут недалеко, вниз по Яффской дороге и налево.

Двадцать пять минут пёхом. В смысле, своим ходом.

Кайфово, – сказал Грин.

Угу, – сказал Элиша.

78 79

Выпили чаю и пошли. Двадцать пять минут этим самым. Своим

ходом.

***

А чем вы там занимаетесь, на мастерской?

Мы? Театром. Или вообще. Всем понемногу. Русскими стихами.

Рисуем. Ставим этюды. Мы хотели составить из них спектакль.

Ну, такие вот этюды, как сценки. Мы сейчас как-то сбились.

Ничего не складывается и становится скучно. Стихами? Да, ко-

нечно, заниматься стихами – это очень интересно. Пока пыта-

ешься понять, о чём речь, открываешь для себя много нового.

Не беги так, мы ещё не опаздываем.

***

Элиша, понимаешь, мы уже как бы третий год пытаемся рабо-

тать. Два года было отлично. Теперь не то. Нет, дело не в том,

что третий год. Это же не много, правда? Нас не понимают. Мы

сами не совсем понимаем. Говорят, что мы занимаемся какой-то

мутью, всем вокруг нет ни малейшего дела до стихов и всего

такого.

Я хотел привести к нам принцессу, думал, может, это всех ожи-

вит и выведет из ступора.

Грин думал, появление принцессы выведет их из ступора.

***

Элиша, как ты думаешь, она помнит дорогу к Авигаиль? Или

вообще какую-нибудь дорогу?

Какую-нибудь – помнит, – сказал Элиша.

Элиша, а она вернётся?

Сколько ещё идти? – спросил Элиша. – А что я буду делать у

вас на студии?

***

Элиша, а почему она тогда ушла от тебя в Старом городе?

***

Элиша, ты же не думаешь, что три года – это предел для теа-

тральной студии?

Элиша не думал.

Элиша, как же её искать?

***

Грин, послушай, может, наоборот, исчезновение принцессы вы-

ведет вас из этого самого?

Элиша часто говорил непонятно. Вроде бы все на месте, и даже

фраза самая обычная, без выпендрёжа. Но всё равно.

Грин переспрашивал и привыкал.

Не переспрашивать было бы невежливо, – подумал Грин.

***

Вот, теперь налево. – Сказал Грин.

Повернули налево.

***

Дальше в голове шли уже только смутные картинки и какие-то

запятые.

Утром продолжу, всё равно идти только к третьей паре, – поду-

мал Элиша, отложил ручку и лег спать, не сняв брюк.

 

Глава пятая.

 

Элиша продолжает.

 

На встрече театральной группы Элиша чувствовал себя

довольно странно. Он никак не мог твердо решить, хо-

чет он быть там в качестве старшего или в качестве сво-

его. И то, и другое вместе не получалось совсем. По от-

дельности – тоже не очень.

В целом группа ему понравилась. Стихи Введенского

он любил, а тут их читали по кругу и с большим воодушев-

лением. Однако куда двигаться дальше не знал никто, и сам

Элиша тоже.

80 81

Почувствовал он и то, что даже если он говорит и его слушают,

общего языка всё равно не находится. Судя по всему, внутрен-

няя речь, к которой Элиша привык в беседах с самим собой,

хотя и казалась ему совершенно чёткой и логичной, звучала

вслух очень мудрёно и запутано. Тогда Элиша стал пробовать

заменять смысловые слова междометиями вроде «это самое», а

служебные слова черпать из жаргона. Получалось, конечно, экс-

прессивнее, однако в большей доходчивости Элиша оставался

неуверен.

На самом деле, пытаясь всерьёз разбираться в стихах, выражать

всё логически в любом случае непросто:

«От слова разумеется до слова цветок

Большое ли расстояние пробежит поток»

И пойди объясни!

Вместо того, чтобы объяснять, все остальные делали этюды.

Судя по всему, это помогало. По крайней мере, тем, кто этюд

делал.

В конце концов, Элиша и сам воодушевился. Он взял два листа

бумаги, на одном краской написал слова «разумеется» и «цве-

ток», и между ними слово «поток». На другом, в том же распо-

ложении, сам цветок, ручей и человечка, которому разумеется.

Когда его спросили, что он имеет в виду, Элиша ответил:

– По сути дела, слово «разумеется» настолько же находится в

голове u1091 ף человечка, как и слово «цветок», это мыслительные ка-

тегории. Но потока-то в голове у него тоже нет! И раз между

этими словами, которые как бы у человека в голове, может бе-

жать это самое, значит, он освободил эти слова от себя и дал им

существовать независимо от него. И цветок больше не у него в

голове, а как бы на самом деле.

– Чего? – спросила Авигаиль.

***

Записывая первые впечатления от студии, поймал себя на не-

внятном бормотании:

Рыбы плавали как масло по поверхности воды

Я ловил их тонкой кистью нанося на белый холст

То потухло то погасло не туды и ни сюды

А над нами месяц бледный как незаданный вопрос

Гм, – подумал Элиша.

Глава шестая.

Элиша в старом городе..

 

Пишет Элиша.

 

Заданный ли, незаданный ли, вопрос оставался в силе:

куда пропала принцесса и как быть дальше.

– Пойду после лекции в Старый город, – решил Элиша,

выбегая из дома, – вдруг, она меня ждет там, где мы рас-

стались. Так бывает, что у людей совпадают импульсы и

они одновременно приходят в одно и то же место.

***

Старый Город очень замечательное место. Улочки все узкие,

кривые, идут то вверх, то вниз. Вот эта улица вообще прохо-

дит по крышам другой. Вот проём вниз, он очень понравился

принцессе. В проёме видно, как по нижней улице ходят люди, а

во всяких лавочках продаётся всё, что угодно. От современной

ерунды, до настоящих древностей, не говоря уже об овощах,

фалафелях и всём остальном. Ковры, например. Принцесса тог-

да увидела араба с коврами и захотела разыскать торговца, ко-

торый вышил Верхний Город для халифа Омара. Может быть,

она его всё-таки нашла? Может быть, спросить у торговца? Вот

он сидит в глубине двора, курит кальян и пьёт чёрный кофе.

На узкой улице торгует ерундой

Крикливый турок с чёрной бородой.

Дома над головой смыкают своды,

Торговлю отделяя от погоды.

Интересно, почему арабы пьют крепкий кофе и едят всякие

острые приправы? Ведь от этого только сильнее хочется пить.

Где-то в той стороне – раскопки римского рынка.

А здесь принцесса сидела на ступеньках. Там внизу уже пово-

рот к Мечети Омара, туда ходить не надо. А наверх – сирийская

82 83

улица. Там живут сирийцы. Принцесса помнила сказку про

сирийца-лекаря, который вылечил зуб халифу Аббасу, и за это

получил разрешение поселиться в Иерусалиме вместе со всеми

родственниками. Сирийцы вообще славились врачеванием.

Как тут можно кого-то найти? Тут кто угодно заблудится и бу-

дет ходить кругами. И в голове то же самое.

Город так и не менялся со времён султана Сулеймана. Все изме-

нения происходят по мелочам. Например, строится новый этаж.

Из двух домов делается один. Из дворика делается комната. Из

комнаты дворик. Дома одни и те же, но всё время перестраива-

ются. Камни одни и те же. Иногда видно, где пристройка, а где

нет. Можно ходить и пытаться угадывать. А принцесса сказала,

что, какая разница, если по сути ничего не меняется.

Только очень шумно и сутолочно, так что сразу сбиваешься с

мысли. Мысли прыгают. Интересно, где жил тот торговец ков-

рами, которого принцесса помнила из сказки? Может быть, там

теперь живет его правнук. И тоже торгует коврами...

Это мысли Элиши. Они прыгают в голове.

Как там было?

Где ты ночь отсутствуешь

В этот день в этот час?

Искусство что ты чувствуешь

Находясь без нас?

***

Принцесса, что ты чувствуешь

Находясь без нас

***

Грин, я всё понял. Там, в стихах, поток меряет не простран-

ственное расстояние, а временное. Человек сидит и думает, и

пока он переходит в своих мыслях от «разумеется» к «цветку»,

поток протекает какое-то расстояние. Но это расстояние только

отмеряет время. Принцесса же тоже пришла не «откуда», а «от-

когда». Она искала на базаре торговца из 16 века. Ведь вообще,

Верхний Иерусалим – это единство исторически-значимого

прошлого.

– Элиша, что такое «Верхний Иерусалим»? – спросила Хава.

***

Шуля: Элиша, что такое исторически-значимое прошлое?

Грин: Если я правильно тебя понял, мы должны искать прин-

цессу не «где», а «когда»?

Хава: Когда она с нами, когда без нас, когда она где...

Давид: Или когда она нигде…

Авигаиль: Перестаньте! Нигде её нет никогда!.. Грин! Как мы

будем её искать?

 

Глава седьмая.

Про то, как от меня ушла книжка.

 

Пишет Ю.

 

Честно говоря, с некоторого момента с книжкой приклю-

чилось что-то невнятное. Она просто u1091 ףшла. Ускакала,

как лягушка (не при принцессе будет сказано).

Герои пишут каждый за себя, кто во что горазд. И всё

сложнее становится увязать одно с другим, а другое – с

третьим.

Элиша на мои расспросы – что же всё-таки произошло между

ним и принцессой в Старом городе? Куда девалась принцесса?

Что такое все делают? – смотрел мимо и не отвечал вовсе. Тогда

я отчаялась и предложила ему самому написать эпизод про про-

гулку с принцессой по Старому городу – кто, как не он, знает,

что там случилось?

Элиша посмотрел на меня грустно, взял ручку и мой блокнот,

сел на лавочку (наш разговор происходил в Саду Роз, куда мне

с трудом удалось его вытащить) и написал мне буквально сле-

дующее:

84 85

а вы знаете что до

а вы знаете что се

а вы знаете что рдца

что до сердца не доехать не допрыгать

что до сердца не достать?

Потом он снова отобрал у меня блокнот, перевернул страницу,

подумал и написал:

Нас кругом сияет день,

под нами камень, под нами пень.

– Элиша, – сказала я, – это здорово, особенно пень, но пойми,

мы пишем книжку про принцессу и волшебный город, и только

Введенского нам в книге и не хватало.

– Вот и я о том же, – сказал мой бывший герой и пошёл от меня

прочь.

Но потом вернулся (я всё ещё сидела на лавочке) и потребовал:

– Ю, дай блокнот.

Я дала ему блокнот. А что мне оставалось делать? Он написал:

Нас кругом трепещут птицы,

и ходят синие девицы.

– Но где же, где же нас кругом

теперь отсутствующий гром, – уныло ответила ему я.

– Наконец-то ты начинаешь это понимать, – сказал Элиша и

написал:

Лисицы и жуки в лесу,

понятия на небе высоком, –

подойди Бог и спроси лису:

что лиса от утра до вечера далеко?

от слова разумеется до слова цветок

большое ли расстояние пробежит поток?

– Это уже до тебя написал другой человек, – безнадёжно ска-

зала я. – Ты совсем потерял представление о пространстве и

времени...

– Ответит лиса на вопросы Бога:

это всё исчезающая дорога, – сказал мне Элиша, снова взял мой

блокнот и задумался.

Думал он долго.

– Я потом допишу тебе это дальше, – сказал он и ушёл.

Очень мне надо, чтобы он написал мне ЭТО! ЭТО я и сама могу

написать.

 

Глава восьмая.

Грин пишет про то, как вешали объявления.

 

Сегодня Аня выдвинула идею, как искать принцессу. И за-

ранее предупредила, что дурацкую – она всегда так. Идея

как раз всем пришлась по душе.

Особенно Авигаиль. Авигаиль тут же взялась за гуашь

и кисти. Этого добра у нас под рукой всегда много – как-

никак, театральная студия. И давай малевать.

Шуля: Вау, наконец-то что-то любопытное. Аня, ты гений.

Принцесса увидит объявления и позвонит.

Давид: Но как люди смогут опознать принцессу?

Только я знал, что у принцессы есть шарик. Её нельзя не узнать,

потому что у неё «принцесный» шарик.

Грин: Аня, что ж ты сама не рисуешь?

Авигаиль: Мы пишем объявления, а не рисуем. Сам не стой в

стороне. Сделаем побольше, и сегодня же вечером расклеим.

***

Пока клеили объявления, пришла такая Майя, и спрашивает,

чего это мы... Пару раз спросила, ответа не дождалась.

Хава: Может, она и права...

Грин: Может, она и права.

Авигаиль: Попытка не пытка.

Аня: А что, есть другие предложения?

Грин: Ага. Можно переодеться в Бога, тогда мы будем знать всё

обо всём.

Шуля: Идиотское предложение. А ещё кончился скотч.

Авигаиль: Прекратите! Пока есть, что делать, надо делать. Что,

домой не терпится? Мы уже двадцать штук повесили, осталось

четыре. Купим скотч, закончим – а там уж пойдём на все четыре

стороны.

86 87

У меня зазвонил мобильный, вызов с незнакомого номера.

Грин: Алло?

Голос в трубке: Ну что, нашли вашу принцессу?

Грин: Нашли ли мы нашу принцессу? Э... (Все смотрят на меня

с удивлением и лёгкой надеждой) Э... А вы кто? Вы прочли объ-

явление?

Голос в трубке: Грин! Ты о чём? Это Маня! Какие ещё объявле-

ния? Я прикалываюсь, если ты ещё не заметил…

Грин: Маня! (Все посмотрели на меня с разочарованием). Я ду-

мал, ты… Неважно, я занят, потом поговорим.

Маня: Чем это ты занят?

Грин: Покупаю изоленту.

Маня: Какую такую изоленту?

Грин: Изоленту для... Ну в общем, я перезвоню.

Все пошли в «Графус», хотя боевой настрой упал. Я выбрал от-

личный скотч, а Авигаиль выбрала другой и стала со мной пре-

пираться.

Авигаиль: Грин! Ты можешь секунду послушать? Это скотч куда

лучше! Ты можешь слушать кого-нибудь, кроме себя?

Давид: По моему мнению, надо сосредоточиться. Давайте сей-

час спокойно купим клейкую ленту. Потом пойдём и быстро всё

развесим. Потом разойдёмся.

Аня: Мне надо на автобус либо в полдесятого, либо в пол-один-

надцатого. То ли сейчас бежать, то ли через час. Пока я дойду до

Центральной Станции...

Авигаиль: Там всё и началось. На Центральной Станции я встре-

тила принцессу...

Шуля: Тут в неё вообще кто-то верит? Кроме Грина с Авигаиль,

конечно.

Аня: Пожалуй, не факт.

Грин: А деньги на скотч у кого-нибудь есть?

Молчание. Ушам своим не верю. Я сумел добиться, чтобы они

замолчали хотя бы на секунду. Беда в том, что секунда затяну-

лась. Стало быть, денег ни у кого нет.

Грин: А как вы собирались платить за скотч? Сдать одежду в

залог?

Аня: У меня есть деньги на обратную дорогу...

В конце концов взяли часть Аниных денег, пообещав ей, что сей-

час же и настреляем у прохожих. Пошли в сторону Центральной

Станции. Разумеется, последний шекель набрали уже в очереди

на автобус. Вернулись без Ани расклеивать.

Шуля: Народ, только не говорите, что мы забыли скотч у Ани?

***

Домой вернулся в гордом одиночестве. Собаку Пашку выгулял.

Остаток вечера – в полнейшем безделье. Только утром, собира-

ясь в школу, нашёл на дне сумки скотч, выбранный Авигаиль.

Мы не много в один миг

Охватываем оком…

***

Записи Яши: Когда принцесса

Четверг, ** октября --- приезжает в Иерусалим.

Пятница, ** октября --- запуск города на шариках.

Суббота, ** октября --- принцесса исчезает.

Воскресенье ** окт. --- Элиша рассказывает, что потерял её.

Понедельник ** окт. --- Элиша приходит на студию.

Вторник ** октября --- ищем её в Старом городе.

Безрезультатно. Если не считать находки зелёного шарика.

Среда *** октября ---- расклейка объявлений.

88 89

 

Глава девятая.

Про суровую реальность.

 

Пишет Грин.

 

Я сидел и пытался смотреть в одну точку. Элиша утверж-

дает, что это помогает проснуться. Звонок.

– Алло?

– Добрый день. Это служба поиска принцесс?

– Что?

– У вас принцесс ищут?

– Мы ищем совершенно определённую принцессу... А что, вы

видели её?

– Я говорю с Грином или с Хавой?

– С Грином. Так вы видели принцессу?

– Парень, если ты ищешь девушку, не вешай объявления.

Патетично.

– Спасибо за совет. – Я положил трубку.

Докатились. Не объяснять же, что дело не в этом…

Я ждал других звонков. Они не замедлили последовать.

– Алло?

– Добрый день. Вы ищете принцессу?

– Да. У вас есть информация?

– Кажется, да... Грин, ты что, спятил? Меня не узнаёшь?

– Лиор? Ты надо мной смеёшься? Как дела? Ты правда нашёл

принцессу?

– Какую принцессу? Тебе мало своей?

– Это другое. – Я понял, что Лиор издевается.

– А чего пропал? Не звонишь, не показываешься?

– Я несколько занят последнее время, ищу кого-то.

– Все мы кого-то ищем...

– Алло?

– Грин! Ты совсем сдурел? Ты с Хавой ищешь принцессу! Как

был с придурью, так и остался. Я тебе не подойду в качестве

принцессы?

– Что ж вы все над нами смеётесь? Неужели никто из вас не

терял принцессу?

– О чём ты? У нас тут что, сказка о спящей красавице, чтобы

искать принцессу?

– Расслабься, это шутка.

– Алло?

– Здравствуйте, я говорю с Грином?

– Да, здравствуйте?

– Я видела ваши объявления и, кажется, могу помочь.

Я понял, что на этот раз всё серьёзно.

– Будьте около девяти на скамейках около «Джемис». Я её при-

веду.

– Спасибо большое, обязательно буду!

– Отлично. Всего доброго!

Наконец-то кто-то откликнулся! Надо всем сообщить, по край-

ней мере, это даст надежду.

– Алло?

– Привет! Я принцесса и очень хочу, чтобы меня нашли!

Громкий смех на заднем фоне.

– Спасибо. Уже нашли.

– Ах, какая жалость! Тогда я вернусь к Шимону…

И снова звонок.

– Алло, – сказал я сердито.

– Грин! Это невыносимо! Они звонят и издеваются каждые две

минуты! Наши из города тоже звонили!

– Хава, солнце, я тебе больше скажу. Рафи звонил.

– Тебе тоже?

Зато рассказал про предпоследний звонок, это подняло Хаве на-

строение.

***

Мой экстернат почти в Центре. Так что прошёл по вчерашним

местам: все объявления исчезли, невооружённым взглядом вид-

но. То есть, не то что бы исчезли, просто их заклеили всякими

афишами, прокламациями и всем таким. И вот он, вечный итог

всех стараний человеческих! А ведь найти принцессу – это по-

важнее, чем чей-нибудь успех на выборах. Надо всем позвонить,

сказать... Хотя, сколько я их знаю, я сам и окажусь виноватым. И

в школу опаздываю. Потом подумаю, как быть, а то через двад-

цать минут зачёт по социологии.

За оставшийся путь одну забавную вещь я всё же увидел. Одно

из наших объявлений заклеили не целиком, и вышло что-

то типа:

Тот кто видел Ариэля Шарона

из волшебного Кнессета

обращаться к Грину

по тел. 054-7718641

90 91

...Вечером все идём к «Джемис». Джемис – это возле улицы

Яффо, там всегда американцы тусуются.

От всех этих звонков я был в полном изнеможении.

Хава: Авигаиль, почему ты не дала своего номера?

Яша: Можно было и мой дать...

Грин: У Авигаиль нет мобильного, а ты живёшь у чёрта на ку-

личиках.

Яша: И что? Номер всё равно можно было дать!

Пришли к «Джемис» на 20 минут раньше. Сидим. Молчим. Ни

у кого нет сил говорить. Радоваться мне предстоящей встрече с

принцессой или огорчаться из-за звонков?

Прождали до десяти часов и, конечно, ушли ни с чем.

Мы сказали: да это очевидно,

часа назад нам не видно.

Хава:

Мы подумали – нам

очень одиноко.

Грин:

Мы немного в один миг

охватываем оком.

 

Глава десятая.

Розыски в других направлениях.

 

Снова пишет Элиша.

 

Принять участие в расклейке объявлений Элиша не смог.

Однако времени даром всё равно не терял.

Он пытался найти всех, с кем принцесса успела в

Иерусалиме познакомиться.

Так, отыскался старичок с палкой, тот самый, который уча-

ствовал в запуске города на шариках и спрашивал у Грина про

летающую старушку. Элиша привёл его на следующую встречу

студии. Кстати, он оказался совсем не старичком и пришёл в

этот раз без палки.

Звали его Володя Магарик.

Он сходу начал говорить:

– До меня дошёл слух, что вы тут занимаетесь чинарями. Это

само по себе удивительно. И я, когда к вам собирался, как раз

обдумывал одно стихотворение Хармса, которое обычно совсем

не так понимают. Я понял, что на самом деле это стихотворение

о жизни целиком. И я искал случая изложить это слушателю,

которому это было бы интересно. Вот это стихотворение:

Даниил Хармс

ИЗ ДОМА ВЫШЕЛ ЧЕЛОВЕК

Из дома вышел человек

С дубинкой и мешком,

И в дальний путь,

И в дальний путь

Отправился пешком.

Он шел всё прямо и вперед,

И всё вперед глядел.

Не спал, не пил,

Не пил, не спал,

Не спал, не пил, не ел.

И вот однажды на заре

Вошёл он в тёмный лес.

И с той поры,

И с той поры,

И с той поры исчез.

Но если как-нибудь его

Случится встретить вам,

Тогда скорей,

Тогда скорей,

Скорей скажите нам.

– Тут и гадать нечего. Это про нашу принцессу, – сказала

Шуля.

Володя, разумеется, принцессу с тех пор не видел, однако инте-

рес проявил глубокий, и на следующий день зафиксировал всю

известную ему информацию в письменном виде. Помимо прин-

цессы, теперь отсутствовавшей, он избрал своим собеседником

Пашу, собаку Грина, также приглашённую на студию.

– Здесь – сказал он, – по этому поводу представлены основные

доводы. Точнее, не доводы, а выводы.

92 93

 

ПРИНЦЕССА И ОСТАЛЬНЫЕ

 

Пишет Володя Магарик.

 

Принцесса помахала мне издали оранжевой жокейской

шапочкой. Волосы у неё были пепельно-золотистые.

– Невежливо, – сказала принцесса, – отводить глаза от

собеседника, как будто он вдруг потерял привлекатель-

ность. Будто банан.

Принцесса улыбнулась мне. Отчасти – двум прохожим. Один

шёл прямо, другой ему навстречу. Раздался бильярдный щел-

чок. Прохожие столкнулись. Принцесса помахала им оранже-

вой жокейской шапочкой, а мне сказала:

– Моё Высочество хочет получше рассмотреть коня. Я буду вре-

мя от времени скашивать глаза.

Принцесса скосила глаза и затем вернула их на место:

– У Тебя в молодости были волосы

лисьего цвета. Правда?

Я вздохнул.

Я в какой-то степени похож на

Ууди Аллена, американского ки-

ноактёра-и-многое-другое рекорд-

ной величины. То, что у меня в

зачатке, у Ууди получило полное

развитие. Меня, например, не на-

зовёшь красавцем. Ууди – рекорд

безобразия.

Репетиция была широко открыта. Собака Паша заливалась

лаем, приветствуя каждого входящего, но сама, не переставая,

думала о кексиках.

– Поредели, побелели кудри на главе моей, – разговор с принцес-

сой не выходил у меня из головы.

– Клёвый стих, – откликнулась Авигаиль. – Прикольный. Вве-

денский?

Авигаиль была тонка, как соломинка, когда та дорастает до

неба. Но я не то хотел сказать. Я приготовил речь о чинарях.

Точнее сказать, о Хармсе, стараясь разъяснить стихотворение

«Из дома вышел человек», как я его понимаю.

Детство завершилось, и человек вышел из дома. На воздух, на

холмы. Время остановилось, но дорога шла сама собой у него

из-под ног крупным шагом. Потом помельче. Движение доро-

ги прекратилось у леса, который высился чёрной, сырой, смо-

листой, колкой еловой стеной, отрезая путника от горизонта.

Войти и изчезнуть. С той поры навсегда. Кончено.

– Что кончено? – спросила Шуля.

– Жизнь кончена.

Шуля была ростом с Авигаиль, но похожа не на соломинку, а на

Командора. Невольно.

Хава, птичка-невеличка, вошла большими шагами в центр ком-

наты и всеобщего внимания. Сегодня на ней были широченный

клёш и калоши, чтобы в рифму. Мышь в сапогах. Хавина мать

– авторитетный филолог. Хава унаследовала авторитетность:

– Это стихи Пушкина. Пушкин – мамин любимый поэт. Мамино

любимое стихотворение Пушкина я сейчас прочту:

Я помню чудное мгновенье

В тумане моря голубом,

Как мимолётное виденье,

Что кинул я в краю родном.

Паша радостно залаяла. Вошёл Давид, по прозвищу Башня

Давида, посылая всем с высоты и из отдаления милостивую

улыбку фараона Рамзеса.

– Паша, – начал я, – Пушкин погиб самоубийственно на дуэли

37 лет от роду. Введенский погиб тоже 37 лет от роду. Он был в

поспешности расстрелян перед первой сдачей Харькова немцам.

Паша вопросительно постучала по моему колену лапкой.

– Расстрел, Паша, – это живодёрня для людей.

Я протянул вперёд ладонь с кусочком

кекса на зуб. Из сумерек вытянулась

чья-то авторитетная рука и перехвати-

ла кусочек. Паша нервно облизнулась.

– Того и другого звали Сашей. Оба

недосдали выпускных экзаменов.

Введенский писал о море, например,

так:

Волны бейте, гром греми,

время век вперёд стреми.

 94 95

Ясное дело, это «грозная стихия». Паша, будь внимательней,

держи!

Паша зарычала от разочарования.

– В другой раз, например, Введенский написал так:

Когда люди едут на лодке или сидят на берегу моря, они обычно

поют.

Это Маркизова лужа в Питере или подобное. u1040 ְ Пушкин напи-

сал так:

Ветер по морю гуляет

И кораблик подгоняет.

Он бежит себе в волнах

На раздутых парусах.

Это яхты у Хайфы.

Я сделал обманное движение ладонью и вручил Паше сладкую

подачку.

– Ещё Пушкин написал так:

Румяной зарёю покрылся восток.

В селе за рекою потух огонёк

Это, Паша, невидный в тёмной промоине Иордан, а наверху –

тот берег, мигают его огни в неопределимом глазу отдалении.

***

Услышала бы это моя сестра, – подумал Грин, – ей бы очень не

понравился образ нашей собаки в Володином изложении...

 

Глава одиннадцатая.

Про верхний и нижний город.

 

Пишет Хава.

 

Сначала объявления выглядели как объявления:

«объявись такая-то имя тел».

Потом как письма:

Дорогая принцесса...

А потом в письмах стали появляться закорючки, пере-

ходящие в орнамент.

Затем в рисунок.

Например, принцесса в короне.

Или корона без принцессы.

– У меня есть идея, – сказала Аня, – правда, наверное, дурацкая.

Я поняла, почему принцесса ушла. Ведь из ваших рассказов вы-

ходит, что она хотела в волшебный город – а чего у нас тут вол-

шебного? Вот она и ушла искать другой…

 

Записи Яши: верхний город

**Верхний город – волшебный Иерусалим. То есть, Иерусалим

из сказок. Там всё волшебное и красивое. Всё прекрасное и зна-

чительное, что происходит в жизни Иерусалима, остаётся в

верхнем городе в виде символов и знаков.

**Принцесса привыкла слушать сказки и видеть знаки.

**Если делать нижний город красивее, он приблизится к верх-

нему.

**Или нет?

**А ещё Давид спрашивает про средний город.

96 97

Давид: Мы должны украсить Иерусалим шкурой Левиафана.

Хава: Шкурой Левиафана? А неубитого медведя не хочешь?

Давид: Именно так был украшен замок принцессы. Но это не

обычный Левиафан.

Хава: Ты хочешь сказать, что если мы украсим Иерусалим этой

самой шкурой, принцесса вернётся?

Давид: Очень может быть. Но всё дело в том, что это не обыч-

ный Левиафан. Он содержит в себе все источники света. От

него происходят все цвета в мире. Он так огромен, что одного

его плавника хватило, чтобы накормить 60 деревень.

Авигаиль: И где ты его достанешь?

Хава: Давайте начнём с самого простого – превратим Иерусалим

в верхний город.

Грин: Однажды мы это уже сделали. Он от нас улетел на воз-

душных шариках.

 

Глава двенадцатая.

Михель ван дер Аа и мёртвое море.

 

Пишет Ю.

 

Мёртвое море поразило Михеля ван дер Аа. Так что на вре-

мя он забыл о вылезающих из моря девушках. Он посе-

лился в дешёвом молодёжном мотеле и снова начал рисо-

вать. Но тут у него ничего не вышло по другой причине.

Нарисовать Мёртвое море оказалось невозможно.

Сначала у него получилось вот что:

«Совсем не то... И откуда у меня тут вылетела птица? Здесь не

видно ни птиц, ни рыб».

Он попробовал ещё раз и получилось вот так:

Михель ван дер Аа расстроился: когда рисунок был мокрым, он

казался очень красивым. А когда краски высыхали, получалось

не то.

И всё это время было очень-очень жарко. Михель ван дер Аа от-

чаялся, спрятал рисунки в папку, чтоб никто их никогда не уви-

дел, сел в автобус и поехал дальше. Тем более, что из Мёртвого

моря никакая живая принцесса точно бы не вылезла. В нем так

много соли, что даже утонуть невозможно, и нырнуть тоже. В

Мёртвое море люди заходят неглубоко и аккуратно садятся в

воду, как в кресло, и так и плывут сидя. Это очень необычно и

приятно. Чувствуешь себя при этом так, как будто плаваешь в

очень пересоленном супе. А какая принцесса на это согласится...

И хотя израильская группа «Билуим» и поёт песню о том, что

«Мёртвое море исполнено чудесных рыб», верить этому не надо.

Это поэтическое преувеличение и сказки.

За то время, что Михель ван дер Аа провёл на Мёртвом море, он

в деталях продумал свой дальнейший маршрут. Он быстро посе-

тит Иерусалим, потом поедет к Средиземному морю в Тель-Авив,

а оттуда – на Киннерет (хоть и озеро, но на карте называется мо-

рем!), а там уже видно будет.

98 99

Глава тринадцатая.

Про художницу Йелку, рабби Аббу по прозвищу Раба и крашение Иерусалима.

ава разозлилась и решила взять всё в свои руки. Она

привела нас к Художнице Йелке. Художница Йелка сто-

яла на кухне с половником в одной руке и кисточкой в

другой. Половником она помешивала суп, а кисточкой

рисовала картину.

– Йелка, – сказала Хава, – мы хотим u1087 ןревратить ниж-

ний Иерусалим в верхний.

– Это хорошо! – сказала Художница Йелка и отложила полов-

ник, – Про это написано в Талмуде.

Про рабби Аббу по прозвищу Раба

 

Пишет художница Йелка.

 

Сказал рабби Абба по прозвищу Раба: в конце дней будет от-

строен Иерусалим и стены его будут украшены шкурами

Левиафана.

«Все суета сует!» – сказал К.

Но книгу К. читают в Суккот, а Суккот позади и можно суе-

титься и украшать до следующего Суккота.

Одно дело мечтать, другое – жить. Вернее, мечтать в проти-

воположность к жить – вообще не дело. Между ними непрохо-

димые горы и глубокие пропасти. Голуби туда-сюда не летают

и почту не приносят. Поэтому приходится мечтать ближе к

жизни.

Пример мечты-картинки и жизни-реальности:

Мечта-картинка. Идут три ангела, несут три прожектора.

Опрокидывают их, как вёдра, из них выливается выхваченная

прожекторами городская жизнь.

Жизнь-реальность. Идут четыре моих собственных ребёнка.

Несут четыре разнообразные глупости. Разбивают посуду,

громко кричат, рисовать не дают, шум вливается в городскую

жизнь.

Исправленная мечта. Идут не три, а четыре ангела, очень по-

хожие на моих собственных детей. Несут и прожекторы, и вё-

дра, и глупости. Кто-то кричит, кто-то поёт. У кого-то есть

голос, но нет слуха, у кого-то есть гитара, но он не умеет на

ней играть...

 

Глава четырнадцатая.

Про то, как шкуры Левиафана превратились в глиняные таблички, а также снова про рабби Йегошуа.

 

Пишет Элиша.

 

Художница Йелка действительно оказалась художни-

цей. Что, впрочем, не мешало ей варить отличный суп.

И ещё меньше помешало поддержать затею с верхним

городом.

– Если день ничем не отличается от предыдущего, – ска-

зала Художница Йелка – то он схлопывается. Поэтому

нужно делать каждый день новым и необычным. Для

этого отправляются в путешествие – а потом возвращаются.

– А принцесса? – спросил Грин. – Она тоже отправилась в такое

путешествие?

– После всего этого хочется нарисовать картинку, в которой мно-

го рисунка и мало слов, – непонятно ответила Йелка. – Сейчас

дам вам инструменты. Будем украшать Иерусалим.

– Шкурами Левиафана, – уточнил Давид.

– Неубитого Левиафана, – подтвердила u1061 ױава.

И все взялись за инструменты.

ØÊÓÐÀ 1 ØÊÓÐÀ 2 ØÊÓÐÀ 3

100 101

– Это и есть исправленная мечта, – сказала Художница Йелка.

А Элиша так увлёкся изготовлением глиняных табличек, что

даже придумал новую сказку.

 

Новая сказка про рабби Йегошуа, сочинённая Элишой.

 

Шёл однажды рабби Йегошуа по дороге в Иерусалим, и снова

пришёл к развилке. А на развилке сидел ребёнок и делал из глины

таблички. Спросил его рабби Йегошуа:

– Какая близкая дорога в город?

– В верхний или в нижний? – спросил ребёнок.

Рабби Йегошуа смутился. Как-то раньше этот вопрос в голову

ему не приходил. Но «верхний город» звучал явно заманчивей.

– В верхний, – сказал рабби Йегошуа и быстро зашагал по ука-

занной ему дороге.

Не прошло и получаса, как рабби Йегошуа вернулся назад.

– Сын мой, – сказал рабби Йегошуа, – разве это дорога в верх-

ний город? Я пошёл по ней и уткнулся в захолустное предмес-

тье с неказистыми домиками и огородами!

Сказал ему ребёнок:

– И ты ещё зовёшься мудрецом народа Израиля? Укрась этот

город шкурами Левиафана – и ты окажешься в городе верхнем!

 

Глава пятнадцатая.

Про Тали и фигурки.

 

Хаве понравилось писать, и она сказала, что надо вообще всё

записывать, а Авигаиль сказала: «Мы что, литературный кру-

жок?», но согласилась посидеть с Хавой рядом, пока та будет

писать.

Итак, пишет Хава.

 

Они как раз стояли на перекрестке, где светофор во все

стороны, как Грин стал махать руками и кричать не-

понятные отрывки слов.

Хава на него смотрела со смехом и испугом. Они пе-

реходили дорогу.

– Тали! – закричал Грин девочке, которая оказалась

прямо перед его носом.

Девочка дернула себя за хвостик и радостно сказала:

«Привет!»

Хава уперлась в неё взглядом.

– Это Тали, она с нами строила бумажный город на Бен Йегуде,

– сказал Грин Хаве почти в ответ на хавину мысль.

Но Хава не успела понять, о чем он. Она заметила, что они все

ещё стоят посреди дороги, а на них едет машина. Захватив шею

Грина и руку Тали, она побежала сразу во все стороны.

– По-моему, так нельзя сказать по-русски, – сказала Авигаиль,

которая смотрела, как Хава пишет.

– Может и нельзя, но мы не литературная студия, как ты пра-

вильно заметила. Главное, чтобы всё было правдой, – сказала

Хава.

Хава извинилась и, объяснив, что их только что почти задавила

машина, села на асфальт и сказала:

– Значит, она, то есть, вы, то есть, ты – знаешь про принцессу?

Кстати, я – Хава.

– Знаю, – пробормотала Тали.

– Знаешь, что она потерялась?

– Что???

Грин вздохнул.

– Да... она... с Элишой... и... в Старый город – ну, да... вроде по-

терялась.

– Есть такой момент, – добавила шепотом Хава

– Вот так точно писать нельзя, – не выдержала Авигаиль.

– Того, что точно писать нельзя, я и не пишу, – сказала Хава. Àâèãàèëü. Øêóðà.

102 103

– Как грустно. – Сказала Тали. И Хава впервые подумала, что

это, наверное, и правда очень грустно, если даже люди, которые

принцессу никогда не встречали, так безнадёжно и тщательно

её ищут.

– А вы её хотя бы ищете?

– Да, – сказал Грин. – Мы уже несколько дней вешаем объявле-

ния и таблички с телефонами.

А Хава добавила:

– Но пока у нас от этого только больные нервы, а все объявле-

ния сорвали.

И мы, то есть, они, рассказали Тали про всё-всё-всё.

– Конечно, – неожиданно сказала Тали, – это потому, что так,

как вы ищете, вы её в жизни не найдёте.

– А как?

– Вам не нужны никакие таблички, вам нужны истории и фи-

гуры.

– По истории я получила самую низкую оценку, – сказала

Хава.

– Да не такая история, а история принцессы.

И Хава подумала, жаль, что в школе вместо истории не прохо-

дят историю принцессы.

– Если уж лепить, то надо делать не таблички, а маленькие

фигурки, которыми можно играть, как в спектакле. Их можно

переставлять, понимаете?

Они ещё не понимали.

– Как помогут фигурки?

– Мы сделаем фигурки и сможем переиграть историю принцес-

сы, ну, чтобы она не терялась. Или чтобы она нашлась. Или со-

всем по-другому как-нибудь. Перескажем по-другому – и тогда

она найдётся.

«Что-то эта Тали мне нравится», – подумала Хава.

– Куда ты идёшь?

– Неважно, ты идешь с нами.

Тали не успела ответить, как её потащили в сторону Кикар

Цион.

А придя домой, Тали начала делать малень-

кие фигурки. Это заняло у неё много вре-

мени.

***

Когда фигурки были готовы, она показала

их Хаве, Грину и всем остальным:

– Вот она сама. То есть, сама принцесса.

– Вот Элиша с книгой. Я еще слеплю

его на коне. Конечно, ему приятнее бу-

дет ехать на коне, чем сидеть за партой.

И для принцессы это будет знак. Что

Элиша готов сесть на коня и искать её

по всему свету.

– Ты думаешь, он готов? – спросил

Грин.

Тали вздохнула.

– Думаю, ещё нет. Да и конь ещё не го-

тов. Поэтому есть остальные фигурки.

Вот эта, синяя, – царица

Михаль. Она смотрит на

нас всех из окна.

Это Шаня, сестра

Авигаиль – видишь, сер-

дитая какая. Это она в

кубики играет.

Это сказочник с

книжкой. Он сидит,

повернувшись ко всем

спиной и читает само-

му себе, потому что

принцесса пропала.

А это сказочник и принцесса

раньше, во дворце.

104 105

Это Авигаиль утром.

У неё в руке две чаш-

ки кофе.

А папа Авигаиль пишет стихи.

Это тот художник с мольбер-

том, Михель ван дер Аа. Я

сама его не видела, но прин-

цесса тогда про него расска-

зывала.

А это Мотя, пом-

ните, он ходил

тогда с нами? Он у

меня вышел очень

странно. Он уже,

правда, не солдат,

а на почте работа-

ет. Я его недавно

встретила в горо-

де, но он меня не

узнал.

А это я с моей

подругой Нелей.

Неля получилась

очень похоже, и

юбка у неё такая

и есть.

А это все вместе, когда все, наконец, встретились снова.

 

Глава шестнадцатая.

Про сон Грина.

 

Ночью мне приснился сон.

СОН

На всех светофорах в городе – красный.

Толпы людей стоят на перекрёстках в ожидании.

Бегу по тротуару, усталый как наяву.

В паре метров – принцесса.

Но сколько я не бегу, я не приближаюсь к ней ни на шаг.

Впереди светофор.

Красный свет.

Принцесса даже не приостановилась.

Издали вижу её дворец.

Зажигается зелёный.

Принцесса исчезает и начинается листопад.

Подхожу к светофору – разумеется, снова красный.

Принцесса продолжает двигаться вперёд. Переходит на бег.

Вот она у дворца, а я всё на перекрёстке.

Между нами сотня тысяч расстояний.

106 107

Она сидит в комнате и смо-

трит в окно.

А я всё стою в толпе и жду

зелёного. Его всё нет, нет,

нет…

Я проснулся с тяжёлым ощу-

щением. На одиннадцать

была назначена встреча. Но

что толку вешать объявления,

украшать Иерусалим, делать из него Верхний город и привле-

кать принцессу?

***

Да музыки волшебное светило

погасшее имело жалкий вид.

Ночь царственная начиналась

мы плакали навек.

***

Авигаиль сияла. Без умолку говорила, размахивала руками.

Хава, под её влиянием, всё время смеялась и что-то говорила

Давиду. Давид отмалчивался. Яша был сам на себя не похож.

Авигаиль влезла на стремянку, которую Шуля притащила с не-

известной науке целью, и стала вешать высоко на стене лепную

табличку.

– Что ты делаешь? Ты ещё не поняла, что она никогда не

придёт?

Жаль, что я не сказал этого вслух. Не разочаровывать же их.

Они не в курсе, что принцесса вернулась в свой дворец – пу-

тешествие в Иерусалим закончилось. В сущности, они и так не

знают, чего делать. Они не чувствуют того же, что я?

Сон поставил всё на своё место: не было никакой принцессы, а

если и была – я сам видел, как она ушла.

Ушла.

Видела бы она наши труды – вернулась бы, кто знает. Но она не

увидит.

На что они вообще рассчитывают?

 

Глава семнадцатая.

Про папу Авигаиль.

 

Пишет Элиша.

 

Как-то раз Элиша попал к папе Авигаиль на Субботу.

Папа Авигаиль заявил, что Элиша невообразимо на-

поминает ему собственную молодость, и даже прита-

щил в доказательство свою юношескую фотографию

в резной рамке.

– У меня только очки были другой формы, – сказал

папа Авигаиль.

В общем, вскоре в редкую неделю не заглядывал Элиша к папе

Авигаиль послушать субботних песен, стихов и мудрых ска-

зок.

В Субботу папа Авигаиль одевался во всё белое, сам готовил

салат из авокадо и густую марроканскую тхину из кунжутного

семени, а потом делал благословение на вино и хлеб. Впрочем,

иногда он доверял Элише размешивать тхину ручной мешал-

кой.

– Когда делают благословение на вино, – учил папа Авигаиль,

– бокал с вином надо поднять: это символизирует приближение

принцессы к её дворцу.

– Ничего не символи… короче… К никакому дворцу ей при-

ближаться совершенно не надо! Не хочешь же ты сказать, что

мы её ищем, а она уйдёт во дворец обратно?! – возмутилась

Авигаиль.

***

– Принцесса, – говорил папа Авигаиль – это очень многослой-

ный и важный образ. Настолько сложный, что говорить про

все заложенные в него концепции – и вовсе бессмысленно.

Принцесса это Тора, принцесса это луна, принцесса это шарик,

принцесса это Падающая Сукка царя Давида. А может быть,

принцесса это ты или даже я.

108 109

Вот, посмотри, какие стихи про неё сложил царь Соломон, ког-

да ехал на муле от источника Гихон, где его короновали на

царство:

О как ты прекрасна, возлюбленная моя, как ты прекрасна!

Очи твои голубиные, выглядывают из-под покрывала твоего.

Волоса твои, как стадо коз, улегшихся на горе Галаадской.

Зубы твои, как стадо овец, ровно остриженных, восходящих из

купели,

из которых у каждой пара ягнят; и нет между ними бес-

плодной.

Губы твои, как алая нить, и уста твои прекрасны…

А бедуинские поэты писали, что она великолепна, как белая

верблюдица.

– Сами вы белая верблюдица, – сказала Авигаиль и вышла из-за

стола.

***

Так как же её искать? – ужасался Элиша. – Куда она могла пой-

ти? Что с принцессой сейчас? Что с ней будет дальше?

– А про это, – сказал папа Авигаиль, – я вчера читал замечатель-

ное место в одной древней книжке:

И в тот день она получит

Ровно семьдесят имён,

Три волшебных покрывала

И осколки трёх корон.

Красота – одна корона,

А вторая – оборона:

Ей предложат меч и щит

Для атак и для защит.

Будет ветер пойман сетью,

Решето равно ножу.

Про корону же про третью

я ни слова не скажу!

 

 

Глава восемнадцатая.

Про дворцы на колёсах.

 

Пишет Хава.

 

Авигаиль: Давайте построим дворец, как у принцессы.

Хава: Каждый по дворцу.

Давид: Посреди улицы.

Яша (неожиданно): Ну, можно к ним колёсики приделать…

Элиша: Действительно… Их можно сделать разные: дворец-

зонтик…

Шуля: Дворец-мячик…

Хава: Дворец-чайник…

Давид: Транспортное средство в виде дворца…

Яша: А если люди в них войдут?

Хава: Пусть живут себе припеваючи!

Грин пребывал в глубокой безнадёжности и от обсуждения

уклонился.

 

ДВОРЦЫ

 

Шуля: В моём дворце полно зверей. Тигры, зайцы, ящеры, пти-

цы-носороги, бабуины, муравьи и ещё много зверей. К тому же

там невыносимое количество фонтанов. Они разбрасывают воду

во все стороны. Царь забавляется тем, что проходит между фон-

танов, не промокнув. От этой игры ему очень весело. А царица

очень на него злится и тянет его за u1091 ףши в ванную. Там она его

моет, кладёт спать и разрешает поиграть с любимым хомяком

по имени Девилора Лоракула.

110 111

Хава: В моём дворце два этажа. На первом два стражника, ко-

торые всё время спят, а на втором – бегемот. Царь ходит с этажа

на этаж, не в силах выбрать, где он предпочитает жить. Каждый

день у него меняется настроение. Поэтому он такой нереши-

тельный. И жены у него нет, потому что каждый день он хочет

другую. Лишь в одном он всегда одинаково уверен: он очень

любит своего оранжевого змея.

Давид: Мой дворец очень большой, зато однокомнатный. Он та-

кой маленький, что даже не хватило места для буквы Ц. Поэтому

я написал ДВОРЕ... По сути дела, это не дворец, а чемодан.

Чемодан этот управляемый:

если флаг слишком высоко,

его можно опускать. Украсть

дворец-чемодан невозможно,

потому что с одной стороны у

него что-то очень опасное, так

что держать его можно только

с другой стороны. Царя там,

разумеется, нет – какой царь

захочет жить в однокомнатном

дворце? Как бы ни был дворец

велик, одна комната это ма-

ловато.

Аня: Мой дворец – переносной. Он похож на сумку или на чере-

паший панцирь. А царь в нём не живёт, зато если дворец пере-

носится туда, где находится царь, то он входит и поселяется.

Например, если царь – в Америке, и сумка-дворец тоже оказа-

лась в Америке, то он может в ней поселиться.

...Но вообще-то, у меня другая идея, дурацкая, наверное. Я хочу

сделать совсем зеркальный дворец. Она, в смысле, принцесса,

спускается из своего дворца и оказывается во дворце. Типа, она

входит в Иерусалим, а попадает во дворец. Ну, есть же верхний

и нижний Иерусалим. Чтобы ей понравился нижний, классно

было бы, если б сделать зеркальный замок посреди Иерусалима.

Она видит – дворец. А в нем отражается Иерусалим. Я когда

рисовала это, здание дворца у меня получилось могучее, как

Центральная станция тахана мерказит. Ведь если сделать

дворец с башнями, как в «Золушке», и он будет зеркальный, то

башни все отражения разбивают, и мало что может отразиться.

Поэтому дворец должен быть круглым и без башен.

Яша: Это трамвай, неточный дворец. В нем нет ничего посто-

янного и он все время меняется.

112 113

 

Глава девятнадцатая.

Про то, как город Мълех превратился в город Хельм, а Элиша и Серёжа чуть не построил трамвай.

 

Пишет Хава.

 

Вышли на улицу Бен-Йегуда. Откуда ни возьмись – бежит к нам

Тали с книжкой подмышкой.

– Привет, – кричит Тали, – сто лет вас всех не видела!

– Я знаю, что это у вас, – кричит Тали. – Это дворцы на колё-

сах!

– Слушайте,– кричит Тали, – вот про вас в книжке написано!

 

Известно, что жители города Хельм без дворца из

дома не выходят. Ни на прогулку, ни в магазин, ни в

гости, ни в театр, ни в музей... В путешествие – с

дворцом, на работу – с дворцом. Новорожденному

– сразу дворец, а новобрачным – по штуке каждому.

Да что говорить: Хельм и в самом деле город дворцов, хотя

от единственного в Хельме очень старинного дворца остался

только фундамент, и тот мхом зарос.

А дело в том, что в старые времена Хельм назывался Мълех и

правил им царь Млех XV. И известно, что царю этому никак во

дворце не сиделось: то в лес сбегает, то на озеро, а то пере-

оденется в обыкновенного хельмуча и на базар за капустой сам

идёт. И чем чаще он покидал дворец, тем более хотелось ему в

настоящее путешествие. Пока он не собрал мешок, и, оставив

за себя самого главного мудреца Хельма, спустился в мир.

Жители Хельма долго ожидали возвращения царя, пока не ста-

ли забывать его. Тогда главный мудрец стал каждый день напо-

минать всем, что царь вот-вот вернётся и может заглянуть в

дом к любому. Многие даже двери в дом закрывать перестали.

Но и это не помогло. Дети выросли, и их дети совсем ничего не

слышали про царя, только двери раз в год всю ночь держали от-

крытыми на всякий случай. Вот тогда совсем старый главный

мудрец, будучи на смертном одре, и велел всем носить с собой

какой-нибудь дворец.

Сначала наиболее усердные хельмучи таскали с собой роскош-

ные и дорогие модели дворцов на колёсиках, но постепенно и

эта традиция свелась к украшениям для брелков и медальонов.

И только в пыльных книгах можно было узнать и даже понять,

что царь не умер и живёт где-то. Просто где ж ему в Хельме

жить-то теперь… Вот и не возвращается…

 

– Вот так и принцесса не возвращается, – буркнул Грин.

Тали перевела дух.

– Да уж... Точно про нас, – сказала Шуля.

– Где ты взяла эту книжку?

– Папа принёс из букинистического ма-

газина.

– Вы не думайте, это только начало,

– успокоила Тали. – Хотите, я почитаю

вам дальше?

Но все засобирались, заспешили куда-

то, встали, пошли, и только Яша был

готов слушать продолжение, но и он

куда-то опаздывал. А Тали так хотелось

читать дальше...

Элиша хотел построить такой дворец, который мог бы раскры-

ваться и собираться по-разному, в зависимости от дня недели

и времени года. А надпись на главной комнате второго этажа

должна была меняться от этих перестановок:

ПОКОЙ ЦАРЯ

НЕ БЕСПОКОЙ ЦАРЯ

Или, в худшем случае,

ПОКОЙ БЕЗ ЦАРЯ.

Элиша вышел на улицу поискать себе коробок – но немедленно

встретил своего близкого знакомого. Близкого знакомого звали

Серёжа и он учился на архитектора.

Серёжа: А для чего тебе коробки?

Элиша: Мы строим дворцы на колёсах.

Серёжа: А архитектор вам не пригодится?

Элиша: В сущности, пятилетний ребёнок пригодился бы

больше…

Серёжа: Это мне подходит. По возрасту во мне должно быть

как раз около четырёх пятилетних детей.

Четверо пятилетних детей в лице

Серёжи постарались на славу: когда все

вышли с дворцами на улицу, над стран-

ной процессией гордо реял волшебный

дворец с ручкой, построенный на осно-

ве старого зонтика.

– Что это? – спросила Серёжу встречная

девушка.

– Зонтик! – сказал Серёжа.

– Зонтик против чего?

– Просто так.

114 115

***

Шли по улице с дворцами. На углу Яффо, там, где Светофор,

встретили Александра Львовича, университетского препода-

вателя. Александр Львович как раз вышел с женой погулять.

– Добрый вечер, Элиша, – сказал Александр Львович. – Что

это, неужели скоро Пурим? Ведь вроде бы ещё только осень...

– У нас каждый день Пурим, Александр Львович, – вежливо

ответил Элиша.

***

Однако Яшина идея дворца-трамвая запала Элише и Серёже

глубоко в сердце. Дело в том, что в Иерусалиме никогда не было

трамвая. Построить его хотели ещё в 1919 году, но тогда воспро-

тивились англичане: они хотели, чтобы Иерусалим сохранял

облик восточного, сказочного города, и новомодный трамвай

нарушал эту гармоничную картину. Другое дело восемьдесят

лет спустя, когда снова было принято решение о строительстве

трамвая!

Ведь в наше время уже нигде не строят трамваев. Трамваи пере-

стали строить с тех пор, как вошли в употребление троллей-

бусы (и, стало быть, задолго до того, как пошли первые авто-

бусы) – ведь троллейбусу не нужно прокладывать рельсы, как

справедливо отметил когда-то Грин. В наши дни строительство

трамвая воспринималось иерусалимскими жителями как сказ-

ка, как отыгрывание времени назад к 1919 году.

Вот скакнуть из времени вперёд оказалось сложнее. Деньги на

трамвай выделялись уже много лет, а строительство шло мед-

ленно. О нём напоминала только сладкая картинка какого-то

французского художника над улицей Яффо. Картинка изобра-

жала чистый, сияющий, почти неземной город с суперсовре-

менным трамваем, спускающимся по Яффо в сторону Старого

города.

Но трамвая не было, так что если в него кто-то ещё и верил, то

думал о нём примерно так же, как думают о приходе Мессии.

И вот теперь в головах Элиши

и Серёжи забрезжила нездра-

вая мысль: построить полу-

игрушечный – в настоящую

величину – трамвай-дворец

и провезти его по улицам

Города. Делиться своим пла-

ном они ни с кем не стали, но

зато днём и ночью – особенно

ночью – собирали по городу

дерево и картон, а потом сво-

зили под навес на какой-то пу-

стырь возле Таханы Мерказит.

Серёжа ежедневно рисовал но-

вый проект трамвая.

Однако зимние дожди поста-

вили весь план под угрозу, и

он постепенно сошёл на нет.

 

Глава двадцатая.

Про то, кому и зачем нужна принцесса и про то, как на Бен Йегуде появился Михель ван дер Аа.

 

Снова пишет Грин.

 

Сидели как-то всемером на Кикаре. Я, Авигаиль, Хава,

Яша, Аня, Давид и Шуля. Шуля спросила:

– И зачем нам вообще эта принцесса? Да нет, я серьёзно.

Что для вас – принцесса?

Авигаиль: Ну, в смысле? Встретила принцессу, подру-

жилась – а теперь она исчезает? В чём вопрос?

Шуля: Нет, я вообще, про принцессу вообще. Не именно

нашу. Зачем в этом мире принцесса?

Грин: Идиотический вопрос. Сама на него и отвечай.

Шуля: Чтобы был принц!

– А принц зачем?

– Царём станет…

– А царь зачем?

– Чтобы было кому править и тебе приказывать.

– Зачем тебе его приказы?

– Чтобы советоваться о них с принцессой.

Давид: На мой взгляд, принцесса нужна, чтобы у царицы была

дочка, а царю было не так одиноко. А кроме того, что бы делали

без принцессы семь гномов?

116 117

Яша: Как говоришь? Семь гномов? – Яша как раз нас пересчитал.

Давид: Принцесса, ко всему прочему, в двадцать два раза

чувствительнее людей, с ней можно поговорить. Она поймёт.

А люди могут быть как люди, а могут быть совсем не люди,

а принцесса и вовсе может быть звездой, а может быть уткой,

может быть дочкой тролля, и ещё чем угодно. Это очень ин-

тересно. Ещё интереснее, чем исследование межгалактических

пространств.

Яша: По-моему, про межгалактические пространства инте-

реснее.

Аня: По мне, так принцесса нужна чтобы был мир во всём мире,

войн не было, и все любили. Кроме того, принцесса сможет

объяснить людям разные духовные вещи, которые никому не-

доступны, ну, как человек чувствует и всё такое.

Я от Ани балдею.

Хава: Чтобы было кого искать! Вот для чего принцесса. И что-

бы было о чём писать. Это не то что бы миру нужна принцесса,

просто без принцессы мир был бы куда гаже.

Шуля: Сильно. Надо Этьке позвонить.

Этька: Зачем нужна принцесса? Мне нужно по крайней мере

полторы. Чтобы нам цинизм окончательно мозги не источил. И

все понимали, что жизнь не так плоха, и был в ней хоть кусочек

романтики, как-нибудь так…

Авигаиль: Да вовсе она миру не нужна! Вы бы о ней самой по-

думали! Что же ей, так и пропадать одной без друзей в жемчуж-

ном замке?!

Грин: Вы все… Ну не знаю… Принцесса нужна, чтобы в неё

влюбиться.

Хава: Ты, стало быть, находишь по принцессе каждые два

дня…

Грин: Да нет же! Можно сколько угодно воображать себе, что

ты влюбился. А вот чтобы по-настоящему, тут именно прин-

цессу надо. Например, женатому, ему уже принцесса ни к чему,

разве что если он жену не любит.

Мимо проходил Элиша с каким-то помоечным пылесосом.

Шуля: Элиша! Зачем тебе пылесос?

Элиша: Трамвай строить.

Шуля: А зачем нужна в мире принцесса.

Элиша: Ни зачем не нужна.

И пошёл дальше.

Авигаиль: Элиша гонит. Он просто в неё влюбился.

Хава: Похоже на то.

Грин: Есть такой момент.

Решили спросить первого встречного. Первый встречный ока-

зался молодым, высоким и загорелым.

Первый встречный: Принцессы приходят, принцессы уходят…

Интересно вышло. Решили спросить ещё кого-нибудь.

Ещё кто-нибудь (с грустью в голосе): Принцесса нужна, чтобы

её потерять.

Я не совсем понял, о чём он.

Ещё-кто-нибудь (продолжает): Я вот потерял одну и не нахо-

жу себе места...

– Надо же, – сказала Хава. – И мы тоже. Мы тоже потеряли одну

принцессу.

– Наша принцесса прямо как в воду канула, – сказала Шуля.

– Да, да, она именно канула в воду, прямо в платьице и туфель-

ках, а потом вылезла рядом со мной на берег, когда я рисовал

рыбок, – пожаловался молодой человек.

– Так нельзя сказать – «канула в воду».

– А как можно?

– Не знаю… Прыгнула, свалилась…

– Сиганула...

Хава: А как тебя зовут?

Ещё-кто-нибудь: Михель. А что?

Авигаиль: Михель – ван дер Аа?!

 

Прохожий подумал: он спятил

Он богоподобен сычу

 

Тут я понял – сны врут.

***

Записи Яши: Зачем нужна принцесса.

Принцесса нужна в мире по трём причинам.

1. Мир такой жестокий, а она выражает нежность. А миру

нужна нежность.

2. Мир слишком современный, а принц, принцесса, король и все

остальные возвращают мир в Средние века. А наш мир слиш-

ком модерновый и в нём все убивают друг друга.

3. Забыл.

118 119

 

Глава двадцать первая.

Про Канатоходца.

 

Пишет Элиша.

 

Действительно, зачем в мире принцесса? И Элиша ре-

шил позвонить Канатоходцу.

Канатоходец не был канатоходцем, и неизвестно,

умел ли он ходить по канату. Однако он был фило-

софом, а это, как известно, дело тоже очень опасное.

А звали его Канатоходцем потому, что под этим име-

нем он, как предполагают, изобразил самого себя в философ-

ском трактате «Весь человек».

Однажды в юности, отправившись в кругосветное велопу-

тешествие, он изобрёл философскую систему, которая бы во

всём совпадала с жизнью. Однако жизнь с тех пор непрерыв-

но менялась, так что философской системе тоже приходилось

развиваться. Самое неудобное – u1087 ןока обдумываешь предыду-

щую стадию развития системы, жизнь успевает поменяться. От

слова разумеется – до слова цветок! Когда Канатоходец таким

образом отставал от жизни, он бывал очень расстроен и очень

старался всеми способами её догнать.

А вот это – неправда,– сказал Канатоходец. – Потому, что если

так отставать от жизни, то и помереть ненароком можно! На

самом же деле каждый из нас, – и я и жизнь, – иногда уходили

по своим делам туда-сюда. Например, я уходил в поля. Ведь де-

рево жизни посереди сада, а поля вокруг сада. Или наоборот,

жизнь уходила. Потому, что некоторые деревья умеют ходить.

Кроме того, жизнь это Хава, а она тоже умеет ходить. Кроме

того, жизнь это принцесса, она тоже умеет ходить! Но я никогда

от неё не отставал, просто и не приставал!

Другой трактат Канатоходца, «О бытии не-сущего», начинал-

ся так:

Что несёт несущий?

Ваш не сущий несёт чушь.

Несущего же вовсе нет.

– Кто такой несущий? – спросил Элиша.

– Не сущее, – сказал Канатоходец, – это то, чего не существует.

Например, наша беседа, ваша книжка, человеческие чувства…

Кроме того, Элиша отчасти посвятил Канатоходца в историю

поисков принцессы. И получил ответ.

– Чтобы искать принцессу, надо понять, что такое поиск. Ведь

поиск – это дорога! Она может быть длинной, может быть

короткой, а может быть одновременно длинной-но-короткой.

В поиске участвуют несколько сторон – иначе кого искать? И

по дороге кто-то должен не идти – иначе откуда и куда путь!

Иногда поиск и состоит в том, чтобы не идти по дороге!..

Поэтому не удивительно, что за ответом на Шулин вопрос

Элиша обратился именно к Канатоходцу. Как только добрался

до телефона.

– Зачем в мире нужна принцесса?

– Видите ли, – зашумела трубка, – я как раз много над этим ду-

мал. На самом деле ответ ясен из самого вопроса: никто не спра-

шивает, зачем нужен принц! А раз про принцессу спрашивают,

значит она нужна! А уж зачем нужна принцесса, например, тебе

или мне, это каждый и так знает. …Хотя, по сути, нужна прин-

цесса только самому Царю… Но дело-то в том, что Царю прин-

цесса нужна для нас!

***

День спустя Канатоходец ответил подробнее – он прислал но-

вую редакцию сказки о канатоходце из трактата «Весь человек».

Той самой сказки, которой он был обязан своим именем.

 

Сказка о канатоходце, рассказанная им самим

 

Я должен освободить принцессу! Она заперта в высокой баш-

не, единственный способ попасть в которую – через маленькое

окошко над городской площадью. Но в том и беда, что окошечко

расположено на глазах у всей гуляющей толпы, и не бывает мо-

мента, чтобы никто на него не смотрел. Вы можете, конечно,

спросить, почему вообще принцесса оказалась заперта в башне.

По совести говоря, на этот вопрос никто толком ответить не

может. Таково распоряжение царя! Лично я уверен, что царь и

сам хочет освобождения принцессы, но стражники внизу, да и

толпа, когда увидят, что кто-то пытается попасть в окошко

высокой башни, этому воспрепятствуют.

Между тем, к окошечку тянется канат, перекинутый через

площадь. Он соединяет башню с другой, находящейся на краю

и являющейся частью городских укреплений. С этим канатом

связана одна прелюбопытная история.

Когда-то давно, когда принцесса ещё не была в башне и, как го-

ворят, ото всех где-то скрывалась, в город приехал известный

канатоходец. Он был непревзойдённым мастером своего искус-

ства, – впрочем, именно здесь-то он и был превзойдён!

А было это так. Выступление было назначено на определённый

час, и именно тогда между башнями протянули этот канат.

Артист вышел из маленькой двери и пошёл над базарной пло-

щадью по канату, протянутому между двумя башнями. Когда

он находился посреди своего пути, маленькая дверь снова отво-

120 121

рилась, и детина, пёстро одетый, как скоморох,

выскочил из неё и быстро пошёл следом по канату.

«Вперёд, хромоногий, – кричал он своим страш-

ным голосом, – вперёд, ленивая скотина, контра-

бандист, набелённая рожа! Ты вышел из башни;

туда бы и следовало запереть тебя, ты загора-

живаешь дорогу тому, кто лучше тебя!»

И с каждым словом он всё приближался к перво-

му. Будучи уже на расстоянии шага, детина ис-

пустил дьявольский крик и прыгнул через того,

кто загородил ему дорогу. Но артист, увидев, что

соперник побеждает, потерял голову и канат; он

бросил свой шест и сам полетел вниз. Базарная

площадь и народ походили на море, когда про-

носится буря: всё в смятении бежало в разные

стороны, большею частью там, где должно было

упасть тело…

С тех пор никто не видел канатоходца. Говорили,

что он вовсе не разбился, а просто ушёл из города

и ещё вернётся.

Что касается пёстро одетого детины, который

оказался причиной всех бедствий – его судьба ка-

натоходца не интересовала вовсе. Для него ходить

по канату, как выяснилось, было делом совершен-

но естественным, но не столь уж важным. На

следующий день он снова появился над площадью.

Когда он вышел из дверцы, толпа пришла в вели-

чайшее возбуждение. Одни аплодировали, другие

кричали, некоторые, те, кто жалел об исчезнове-

нии вчерашнего Канатоходца, начали свистеть. А

детина спокойно пробежал от башни к башне и

вернулся назад. Казалось, он родился на канате, с

таким проворством он проделывал любые прыж-

ки. Поскольку детина на этот раз не встретил

ни какой помехи, то всё действие закончилось до-

вольно быстро.

На следующий день всё повторилось снова, через

день ещё раз, потом ещё. Вскоре толпа потеря-

ла к детине всякий интерес – он не умел разноо-

бразить свои выступления, в отличие от побеж-

дённого им мастера. Так что наиболее успешным

оказался самый первый его выход.

Через некоторое время в городе совсем забыли о

детине, а потом забыли и о канате. Но я-то о канате помню

постоянно, ведь только по нему можно вывести из башни прин-

цессу. Я даже научился мастерски ходить по канату, хотя это

для меня не родная стихия! Но все усилия напрасны – как смогу

я усыпить внимание толпы и стражей?

Прошло несколько лет, и, вот однажды я встретил того са-

мого детину. А было это так! Проходя по одной из окраин-

ных площадей города я с удивлением обнаружил памятник

весьма нелепой наружности. Вокруг веселилась толпа; по-

дойдя, я увидел, что памятник – имитация. Богатырь, сто-

явший на постаменте, ехидно ухмыльнулся и стал чесать в

затылке! Когда я подошел к нему, он протянул мне руку. И в

этот момент у меня и возник план освобождения принцессы...

Дальнейшие события развивались следующим образом.

Однажды в полдень, когда на центральной городской площа-

ди было особо многолюдно, дверца крайней башни отвори-

лась, и оттуда на канат вышел человек. Толпа пришла в воз-

буждение. Однако ещё более изумительным было внешнее

сходство этого человека с тем знаменитым канатоходцем.

– Артист вернулся! Артист вернулся! – закричали дети,

и взрослые подхватили это, радостно захлопав в ладо-

ши. Канатоходец быстро приближался к башне, где нахо-

дилась принцесса. И вдруг дверца за его спиной снова от-

крылась, и по канату, как и много лет назад, вприпрыж-

ку побежал детина. Толпа замерла в изумлении, не сводя с

него глаз. Между тем, первый канатоходец вошёл в окош-

ко центральной башни – и оттуда показалась принцесса.

На площади наступила абсолютная тишина. Люди словно оне-

мели. Канатоходец шёл по канату обратно, держа принцес-

су за руку. Подоспевший детина перепрыгнул через них, и они

пошли дальше – оказалось, что и принцесса свободно ходит по

канату. Конечно, всё это было столь удивительно, что никому

и в голову не пришло их задержать!

И что царь – рассердился? – Ничуть! Царь сказал, что для

принцессы наконец нашёлся подходящий жених и приказал го-

товить свадьбу. А детину назначили царским шутом (впрочем,

он утверждает, что эта должность ему принадлежала изна-

чально).

122 123

 

Глава двадцать вторая.

Про то, как пошел дождь и наступила зима.

 

Пишет Ю.

 

Михель ван дер Аа пришёлся всем по душе. Тот факт,

что кто-то ещё переживал из-за их принцессы, вдох-

нул в компанию новые силы. Даже Шуля ожила. Они

показали Михелю дворцы на колёсах. Михель вдох-

новился и сам сделал несколько дворцов, один непо-

нятнее другого.

Вообще, про Михеля ван дер Аа выяснились весьма неожидан-

ные вещи.

Например, оказалось, что он прилично говорит по-русски.

Русский язык он выучил из-за прабабушки. Потому что праба-

бушка его была из Одессы. И на иврите он тоже говорил, по-

тому что мама его уехала из Тель-Авива учиться в Голландию,

вышла там замуж и осталась. У Михеля было ещё три брата, все

адвокаты. Михель был младшим u1080 ט в семье считался чудаком.

Больше всех с Михелем подружилась Хава. То, что происходи-

ло в студии, его по-настоящему захватило.

Он ходил по Иерусалиму и, никого не стесняясь, деклами-

ровал:

Нам непонятное приятно,

необъяснимое нам друг,

мы видим лес шагающий обратно

стоит вчера сегодняшнего дня вокруг.

Он забыл о том, что собирался на Киннерет.

Планировалось устроить большое шествие с дворцами по ули-

цам Иерусалима. Но начались дожди, и шествие пришлось от-

ложить. Михель, правда, говорил, что дождь не помеха. «Что

такое дождь?» – говорил он и размахивал руками. «Зима», – от-

вечали ему. «Разве это зима?

Зима это когда улицы превра-

щаются в каток и все катают-

ся на коньках. Как у Брейгеля

на картинах. А дождь – это не

зима!»

Элиша мёрз в своем общежитии

и не соглашался с ним. По мне-

нию Элиши, Михель всё же был

иностранцем и понимал не всё.

Дождь идёт,

Потоки льются,

Чёрный кот

Глядит на блюдце.

В блюдце

Нету молока.

Смотрит кот

На облака:

Хоть бы раз

Полил нарочно

С неба в блюдце

Дождь молочный!

– жаловался Элиша Михелю ван дер Аа детскими словами

Введенского.

А Михель отвечал:

– Элиша, ну что ты всё про дождь? Ты только послушай вот

это! – И он вынимал тетрадь, куда он переписывал от руки сти-

хи. Он был принципиально против ксерокопий, а книжку этих

стихов, как известно, не достать:

 

Разговор об отсутствии поэзии.

 

Двенадцать человек сидело в комнате. Двадцать человек сиде-

ло в комнате. Сорок человек сидело в комнате. Шёл в зале кон-

церт. Певец пел:

 

Неужели о поэты

Вами песни все пропеты.

И в гробах лежат певцы

Как спокойные скупцы.

 

Певец сделал паузу. Появился диван. Певец продолжал.

 

Дерево стоит без звука,

Без почёта ночь течёт.

Солнце тихо как наука

Рощи скучные печёт.

 

Певец сделал паузу. Диван исчез. Певец продолжал.

 

Тучи в небе ходят пышно.

Кони бегают умно.

А стихов нигде не слышно,

Всё бесшумно всё темно.

 

Певец сделал паузу. Появился диван. Певец продолжал

Верно умерли поэты,

Музыканты и певцы,

И тела их верно где-то

Спят спокойно как скупцы.

 

Певец сделал паузу. Диван исчез. Певец продолжал.

 

О взгляните на природу

 

Тут все подошли к окнам и стали смотреть на ничтожный вид.

 

На беззвучные леса.

 

Все взглянули на леса, которые не издавали ни одного звука.

 

Опостылели народу

Ныне птичьи голоса.

 

Везде и всюду стоит народ и плюётся, услышав птичье пение.

Певец сделал паузу. Появился диван. Певец продолжал.

 

Осень. Лист лежит пунцов.

Меркнет кладбище певцов.

Тишина. Ночная мгла

На холмы уже легла.

 

Певец сделал паузу. Диван исчез. Певец продолжал.

 

Встали спящие поэты

И сказали, да ты прав.

Мы в гробах лежим отпеты,

Под покровом жёлтых трав.

 

Певец сделал паузу. Появился диван. Певец продолжал.

 

Музыка в земле играет,

Червяки стихи поют.

Реки рифмы повторяют,

Звери звуки песен пьют.

 

Певец сделал паузу. Диван исчез. Певец умер. Что он этим до-

казал.

 

– Вот, – говорил Михель ван дер Аа, – это и есть поэзия.

– Но ведь это называется «разговор об отсутствии поэзии? –

спрашивала всех Шуля. – Какая же это поэзия, если она отсут-

ствует? И что за дурацкий диван? И почему поэт умер? И что

он этим доказал?

– Потому и поэзия, что она отсутствует, – с отсутствующим ви-

дом говорил Давид. Всю зиму он переводил стихи на иврит и

бормотал про себя слова и строчки. Но к Давиду давно все при-

выкли.

– Это странные стихи, – сказала Авигаиль. – Мне они нравятся,

но я не понимаю, почему.

– А мне ещё как нравятся, – сказал Грин.

Михель ван дер Аа читал стихи с акцентом, от этого они звуча-

ли ещё более странно.

Элиша в этих разговорах не участвовал.

Михель жил в гостинице. Там хорошо топили, и он не понимал

настроения Элиши.

 

Глава двадцать третья.

Про корабли в Одессу, про сказочника и про то, как Михель ван дер Аа познакомился с Ю.

 

Пишет Ю.

 

И вот однажды Михелю ван дер Аа было так грустно, что

он специально сидел под дождём на мокрой лавочке. «Всё

понарошку, – думал Михель ван дер Аа, у них всё пона-

рошку. Зима понарошку, дворцы понарошку... Стихами

они тоже занимаются понарошку. И я тоже хорош... Про

море забыл, застрял в городе. Да и что толку сидеть на берегу и

рисовать рыбок?

У моря я стоял давно

И думал о его пучине.

Я думал почему оно

Звучит как музыкант Пуччини.

126 127

И понял: море это сад.

Он музыкальными волнами

Зовёт меня и вас назад

Побегать в комнате со снами.

– Вы не знаете, ещё ходят из Израиля корабли в Одессу? – об-

ратился он к человеку, сидящему рядом с ним.

– Чего не знаю, того не знаю, – сказал тот. – Я теперь уже во-

обще мало что знаю и совсем ничего не понимаю.

Человек был странный, как будто нездешний.

Тут, видно, надо оговориться

описываю это так подробно, потому что тоже сидела на

той же лавочке.

Тогда Михель ван дер Аа повернулся ко мне.

– Интересно, ещё ходят корабли в Одессу?

– Честно говоря, не знаю. Но думаю, что ходят. Паромы.

Так я познакомилась с Михелем ван дер Аа. Мы поговорили ещё

немного о пропавшей принцессе и о том, как её ищут по всему

городу.

К тому времени мы оба были совсем мокрыми (ведь шёл дождь,

а мы сидели на лавочке), поэтому я пригласила Михеля к себе

домой.

А странный человек остался сидеть под дождём. Конечно, надо

было его тоже позвать.

Пока куртка Михеля сохла на электрической печке, мы пили

кофе. Захваченный новой идеей, он рассказывал мне о том, что

Одесса – это город на Черном море. И что его прабабушка была

из Одессы, что в память о ней он выучил русский язык, и что

путь туда проходит через два моря и Бискайский залив, кото-

рый шириной, как три Невы.

– Подожди, какой Бискайский залив? Бискайский залив, по-мо-

ему, где-то в другом месте. Кажется, во Франции...

Похоже, у Михеля, как и у принцессы, были проблемы с гео-

графией.

– Точно, во Франции, – сказал он. – А там, однако, Босфорский.

– И не залив, а пролив.

– Ну, пролив, – сказал Михель. – И Стамбул.

– Шириной как три Невы?

– И Мраморное море по дороге, так что целых три моря.

– И в каждом по принцессе?

– И в каждом...

Но тут он замолчал, мы включили Интернет и сразу наткнулись

на объявление:

Потрясающие скидки на средиземноморские круи-

зы в компании «Рапсодия». Паром: Хайфа-Одесса-

Хайфа, возможность возврата самолётом, перевозка

автомобилей и т.д.

Михель ван дер Аа обрадовался. Больше всего, по-моему, его

вдохновила приписка «и т.д.»

Он написал письмо Хаве с обещанием вернуться и всё расска-

зать про Одессу и попросил меня его передать. Обещал писать

и мне по электронной почте и помчался в Хайфу.

128 129

 

Глава двадцать четвертая.

Про сказочника под дождём.

 

А тот человек странного вида, что сидел третьим под дож-

дём на лавочке, был не кто иной, как сказочник. После

того, как ушли двое, что разговаривали про принцессу и

Одессу, он совсем расстроился. «Дурак, как есть дурак,

– думал он. – Ведь видел её тогда, ведь не побежал за ней...

На что я надеялся? Понадеялся на детей... Разве могли они

уберечь принцессу? Разве можно им доверять? Потеряли, поте-

ряли... » Сказочник понял, что они с принцессой тут застряли.

И ему придется задержаться в этом городе надолго, пока он не

найдёт её и не заберёт обратно в жемчужный замок. «Видно,

придётся устроиться на работу... – думал сказочник. – Надо бы

достать газету... И, пожалуй, хорошо бы где-то обогреться и об-

сушиться... »

 

Глава двадцать пятая.

Про подготовку к Пуриму.

 

Пишет Элиша.

 

Зима шла на убыль. С каждым солнечным днём что-то

радикально менялось. Позавчера зацвел миндаль. Стало

ясно, что на носу праздник Пурим, а к Пуриму надо

готовить Пуримшпиль. Группа до сих пор исправно с

этим справлялась, у них был излюбленный дворик воз-

ле улицы Агриппас, куда даже сходилась кое-какая публика.

– Что такое пуримшпиль? – спросил Яша. Яше было 13 лет. Он

был в студии самым новым и иногда задавал неожиданные во-

просы.

– В Пурим, – сказал Элиша, – поскольку уж он как бы праздник

всяких переодеваний, с давних пор устраивались специальные

маленькие спектакли, так или иначе связанные с праздником по

содержанию. Иногда их также называли ахашверош-шпилями,

поскольку в них часто изображался царь Ахашверош, а также

Эстер, Сатан и…

– И..?

– …и много ещё кто…

***

К подготовке Пурима помимо Элиши, который, как нетрудно

заметить, стал в студии почти совсем своим, были также при-

глашены и разные другие люди, в том числе брат Шули, сестра

Авигаиль и Серёжа, который сделал дворец-зонтик. Серёжа взял-

ся играть царя. Этька – и та пришла. Но идеи всё равно не было.

– Давайте исходить из того, что Пурим – праздник, связанный с

Сокрытием, – сказал Элиша.

– С чем? – удивилась Хава.

– u1053 ֽу, – сказал Элиша, – помните сказку про царя, где хельмучи

делали дворцы на колёсах? Пурим – это день, когда царь как

будто ушёл, но ушёл именно как будто.

А на самом деле он просто спрятался, поэтому всем кажется,

что он отсутствует и ничего не видит. И вроде бы кажется, что

царь ничего не видит, в мире командует Сатан и так далее, – а

это только игра.

– В жмурки, – сказал Грин.

Но Элиша уже разошёлся.

– И вот собрались все подданные царя, и стали думать, как же

быть. Искать – не находится царь, пропал без следа. И решили

подданные тоже переодеться и попрятаться за костюмами, что-

бы царь перестал узнавать, кто где и что вообще происходит, и

от любопытства показался. И был там один мудрец, который

переоделся шутом, и сказал так: если уж царь играет, что весь

мир наоборот и правит в нем Сатан, так давайте и мы будем в

шутку делать все наизнанку, чтобы мир как будто бы ещё раз

перевернулся!

– Может, сделать царя с завязанными глазами... – задумчиво

сказала Авигаиль.

***

Шуля: Почему вдруг с завязанными глазами?

Хава: А почему нет?

Авигаиль: Потому что жмурки.

Шуля: Какие ещё жмурки.

Хава: Такие жмурки, когда глаза завязывают.

Шуля: Я сама знаю, что такое жмурки.

Грин: Царь будет водить и поймает Сатана.

Хава: Зачем ты спрашиваешь, какие жмурки, если ты всё знаешь?

Шуля: Я не спрашиваю, что такое жмурки, я спрашиваю почему.

Грин: Царь будет водить и поймает Сатана.

Хава: Что почему? Потому что у царя завязаны глаза!

Авигаиль: Тихо!!!

Грин: Царь будет водить и поймает Сатана.

Давид: Можно конечно, я, правда, совершенно несогласен, но

вообще это интересная идея.

Грин: Тогда давайте писать сценарий.

Шуля: Что там писать? Что все играют в жмурки и царь поймал

Сатана? Этого мало!

***

Подготовка шла полным ходом.

 

130 131

 

Глава двадцать шестая.

Про Элишу в гостях у Давида.

 

Быстрее всего Элиша сошёлся с Давидом. Давид был ему

ровесником и тоже любил говорить про умное и не-

понятное. Про такое умное, что даже Элиша терялся.

Как-то раз Давид пригласил его в гости. Жил Давид за

старой железной дорогой, в Немецкой слободе. Снимал

комнатку на дне u1084 לощного, плотного особняка – потолки в че-

тыре метра, портик при входе, белокафельные полы. И ве-

нецианские окна в ажурной решетке. В заброшенный сад. На

лето Давид переселялся жить на огромный пень возле Лифты.

Лифта – заброшенная деревня у въезда в город. Туда ходят

думать. Или играть на флейте. Давид делал и то, и другое.

На этом основании Давид утверждал, что в стихах написано

лично про него, и читал так:

Буду думать в ясный день,

Сев на камень и на пень.

Когда холодало, нехотя возвращался в недра немецкой домины.

Потолки в четыре метра и белокафельные полы.

С рисунком.

Пять минут сидели молча. Чай стыл. Наконец Давид заговорил.

– Слово «истина» происходит от слова «тишина». Из-тишина.

И снова молчание. Ходики тикают.

– Если присмотреться к этой комнате, в ней есть множе-

ство маленьких предметов на своих местах. У меня есть

мешочек маленьких предметов, я каждый день достаю на-

ощупь один, и подбираю ему в комнате подходящее место.

И действительно. Из-под книг, из укромных уголков, из абажу-

ров и трещинок выглядывали невзначай предметы. Шарики.

Кубики. Висюлечки. Змейки. Башенки. Синяя корова. И даже

маленький лев. Все на своих местах.

Сегодня Давид вынул из мешка деревянную лодочку. Наощупь.

Долго на неё смотрит. Наконец:

– Я всегда хотел такую лодочку. Настоящую. Когда начинаются

зимние ливни, железная дорога превращается в речку. И мож-

но плыть. На Север. Там даже указатель стоит с буквой «С»

– «Север». Буква «с» похожа на свисток поезда. Поэтому нужна

лодка. С колёсами.

– С колёсами?!!

– Без колёс по железной дороге далеко не уплывёшь.

И тут Элиша вспоминает. Роется в карманах. Долго. Достает

пару белых колёсиков на медной оси:

– Держи. Как раз для твоей лодки. Нашёл сегодня по дороге из

университета.

Давид восхищенно свистит. Вертит колёсики в руках.

Устанавливает на них лодочку:

– В самый раз. Осталось найти волшебную палочку, чтобы её

увеличить. Свою я давно потерял.

– Я свою тоже. Кто-нибудь зайдёт к тебе и принесёт, – проща-

ется Элиша.

И долго думает, возвращаясь затемно к себе в общежитие че-

рез весь город. Глухими переулками. Под u1088 נедкими звёздами.

Мы созерцаем часть реки

На расстоянии руки.

 

Глава двадцать седьмая.

Про утро Элиши.

 

Спать Элиша так и не лёг. Сидел в общежитии на кухне

(опять сосед оставил посуду немытой) и читал книжку.

Пока не задремал. Ему снилось.

Сразу за улицей Бен-Йегуда, за каким-то трущобным

двориком, речка. Сонная и ленивая. Впадает в поло-

водное болото, полузатянутое ряской. Из болота торчат берё-

зы. Целый березняк. Выводок берёз. Плавно переходящий в

далёкие городские антенны. Поют птицы. За болотом встаёт

багровый рассвет. Элиша понял, что это Мёртвое море. Только

никакое не мёртвое, а совсем живое. На берегу сидит художник

и отражается в воде. Элиша смотрит. Художник отражается.

132 133

На картине художника плывёт лодочка, только колёс под водой

не видать. Вместо мачты у лодочки берёза.

Элиша и принцесса сидят на берёзе и поют.

Поют песенку.

Элиша просыпается.

Элиша просыпается, чихает. Действительно рассвет. Кухня.

Книга. Поют птицы. Принцессы нет. Крутятся остатки песен-

ки:

На берёзе зяблик,

На реке кораблик.

Созерцая эту реку

Очень странно человеку.

Действительно странно, если я человек, – сказал Элиша и по-

шёл гулять. Была пятница.

Рано, рано встаёт город Иерусалим, считай с рассветом.Жители

ортодоксальных кварталов спешат кто на утреннюю молитву,

кто уже обратно, к завтраку. Движение кипит. Лавки открыты.

С балконов свисают бесконечные ряды увешанных тяжких бе-

льевых верёвок, стиранная одежда развевается, бьётся на ветру,

хлопает. Суетятся прохожие, гремит стройка, а одежда развева-

ется, развевается по всему городу, свисает с балконов, стремит-

ся сорваться прочь, взлететь, унести за собой полдома. Рынок

– тележки, овощи, кошки, крики, «пять шекелей кило», «шесть

шекелей кило», «два шекеля кило», хлопает одежда. Старый

шуточный куплетик –

На торговом океане

Без руля и без кают

Тихо плавают в тумане

И чего-то продают.

Никакого тумана. Развеялся. День ясный, зато ветреный. Идёт

Элиша. Щурится солнцу. В голове каша. Утро.

Всё ещё думает про лодку, про берёзу. Про принцессу (как бы од-

нако). Стучат молотки и зудят буры. Сигналят клаксоны. u1042 ֲьётся

на ветру стираное бельё, раскачивает дома, увенчанные трёхме-

тровыми аршинными телеантеннами, вот-вот сорвёт, сдвинет,

понесёт – и тронется громадина города, поплывёт, растекутся

улицы навстречу солнцу. Плеск вёсел и блеск масел. Узкие ули-

цы рынка впадают в запруженную, суетливую улицу Агриппас,

и мигом качаются дерева. Поднять паруса! Отдать шварто-

вы! Два шекеля кило! От винта, город Иерусалим! От винта!..

– Элиша! Элиша! – кричит Авигаиль. – Привет! Очень рада

тебя встретить! Ты собственно куда? Ты часом не поможешь

мне дотащить сумки?

***

…Знаешь, Авигаиль, в нашем пуримшпиле должен быть ко-

рабль, просто обязан. Иерусалим – это корабль.

В ультрамарине неба реют телеантенны. Смеётся.

***

– Иерусалим – это очень большой корабль, – сказала Ави-

гаиль.

134 135

Глава двадцать восьмая.

Пор Человека-Дворца.

 

Ю, вот – Пурим, – сказал мне Элиша. – Так как подряд было

скучно, я разбил его на три части. Возможно, третью

должна написать ты.

– При чём тут Пурим?? – возмутилась я. – Я пишу про

Михеля ван дер Аа... У него с собой вещёй – две рубашки и де-

сять пар носок. А он купил здоровенный чемодан на колёсиках.

Знаешь, для чего? Он говорил, что на корабле будет писать на-

стоящие морские полотна. Ему нужен был чемодан для буду-

щих картин. Как ты думаешь, он …

– При чём тут чемодан на колёсиках? Я говорю тебе про ко-

рабль.

– И я про корабль...

– Как мы сделаем корабль?

 

– Жалко, что уехал Михель. Он купил себе огромный чемодан

на колёсиках. Сказал, что будет писать морские полотна. У него

вещёй всего – две рубашки и десять пар носок. А он тащит с со-

бой здоровенный чемодан.

– При чём тут чемодан на колёсиках? Я говорю тебе про ко-

рабль.

– И я про корабль...

Мы с Хавой сидели на Кикаре. Хлынул ливень. Мы забрались в

таксомоторную будку. Вскоре, конечно, к нам присоединились

все остальные.

– Смотри, вон Маня.

– Маня, иди к нам!

– Смотри, вон Тали идёт.

– Тали, иди сюда, прячься!

Тали залезла в будку.

– У тебя с собой «Хельмские истории?»

– Давайте, я буду читать вам дальше...

 

История про Дворец и про то, как в Хельм вернулся Царь.

 

Были времена, когда люди ещё помнили, что город Хельм

когда-то назывался Мълех и правил им царь Млех XV.

Но царь спустился в обыкновенный мир путешество-

вать и куда-то пропал, царский дворец быстро пришёл

в запустение и зарос травой и цветами, а Мълех стал Хельмом.

Так вот тогда уже люди, в память об ушедшем царе и в надеж-

де вновь дождаться его, придумали таскать за собой повсюду

телегу с небольшой моделью дворца. Хельм с утра до вечера

наполнялся грохотом тележек с дворцами и звоном колокольчи-

ков, которыми некоторые жители украшали свои дворцы.

Однако Хельм есть Хельм, и нашлись такие, что стали при-

думывать дворцы без колёсиков, особенно те, кому нужно было

быстро передвигаться по городу.

Появились дворцы-заплечные-мешки, дворцы-шляпы и даже

одежда в виде дворца. Её изобрёл один человек, который при-

думал сам передвигаться по городу на колёсиках, прикрученных

к башмакам.

Он всё время совершенствовал и колёсики, и одежду-дворец,

пока люди не стали думать, что по городу сам собой катит-

ся царский дворец. Они кричали ему: «Привет, Дворец! Дворец

едет! Смотрите, Дворец вернулся!» – и показывали на него

своим детям. Изобретатель так привык к своему облику, что

почувствовал себя настоящим Дворцом. И, здороваясь, так и

говорил: «Здравствуйте! Я – Дворец».

А поскольку хельмучи ежегодно

праздновали День Дворца и устраи-

вали грандиозное гуляние у его руин,

то сочли весьма подходящим нанять

Человека-Дворца весь день стоять

дворцом на руинах. Вошло даже в

обычай подходить к нему с вопро-

сом: «Не вернулся ли царь?» – на что

он должен был коротко ответить:

«Ещё нет». Так и спрашивали друг у

друга: «Ты уже был у Дворца? Ты уже

ходил ко Дворцу?»

136 137

Мало-помалу традиция ходить ко дворцу вышла за стены

Хельма, и даже появились паломники, желавшие попасть в

Хельм и спросить у Дворца о царе. От них-то, наверное, и про-

слышал настоящий царь, что в Хельме отстроен для него но-

вый дворец и что его там ждут.

Вернулся он в Хельм как раз в тот самый праздник и пришёл ко

дворцу, где, конечно же, никакого дворца не увидел, а только

человека в шутовской одежде, окружённого толпой людей.

Царь пробился к нему и спросил: «Кто ты?»

«Я – Дворец, – удивился Человек-Дворец, – а ты кто?»

«Я – Царь», – ответил царь, и все вокруг засмеялись. И так

понравилась эта шутка жителям Хельма, что они уговорили

того, кто назвался царём, приходить раз в год ко Дворцу и объ-

являть, что он и есть Царь…

Говорят, что в Хельме эта традиция сохраняется и сейчас.

 

Глава двадцать девятая.

Про Пуримшпиль.

Времени, чтобы писать точный текст у нас нет, – сказал

Грин. – Придётся всем импровизировать по ходу действия.

А действие вроде бы получается такое.

***

Акт первый.

Строится корабль из стульев, ве-

шалки и полотна.

Одновременно выходит Царь.

Выходят художники.

Художники рисуют портрет

Царя.

В это время Автор объясняет, что

значит корабль.

Корабль – это символ галута, от-

сутствия настоящей земли и на-

стоящего дома.

Даже тут, в Иерусалиме все жи-

вут как на корабле и это непра-

вильно.

– Я совершенно несогласен, – сказал Давид.

Я тоже несогласна, – сказала художница Йелка. – Корабль –

ощущение человека в дороге. В пути человек не может ни зем-

лю вскопать, ни дом построить, ни дерево посадить. Только

песни петь и сказки слушать.

И даже когда человек приезжает в Иерусалим, он часто чув-

ствует себя на корабле, не подозревая, что он в Иерусалиме: не

может осесть и сделать что-то руками...

***

Акт второй.

С корабля высыпают дети и на-

чинают играть в жмурки.

138 139

Царь тоже играет в жмурки.

На третьем кону Царь попадает-

ся и сам водит.

Появляется Сатан.

Дети с криками разбегаются. Царь этого не видит, потому что

он водит и у него закрыты глаза.

Дети пытаются забрать с собой царскую корону, но Сатан её

перехватывает и прячет в мешок.

***

Акт третий.

Царь ловит Сатана и не может

понять, кто перед ним.

Чтобы перестать водить, Царь должен угадать, что это Сатан. В

свою очередь, Сатан требует от Царя волшебный инструмент.

Царь посылает Сатана на землю искать волшебный инстру-

мент.

Иди ищи!

Автор выходит и рассказывает сказку про то, как Сатан бегал

по всему миру и искал Тору.

За это время все жители земли, с которыми Сатан встречается

дальше, должны быть уже готовы к выходу.

Авигаиль – старушка, у которой

Сатан отберёт чайник.

Яша – полицейский, у которого Сатан отберёт ложку.

Этька – Кот-Бегемот, у которого

Сатан отберёт примус.

Давид – нищий, у которого Сатан

отберёт стакан.

И так далее.

Поскольку будет ничего не понятно, Автор должен представ-

лять каждого из этих персонажей, когда они появляются.

***

– А кто у нас Автор?

– Хава.

140 141

***

– На тебя, Хава, главная надежда, – то ли в шутку, то ли всерьёз

сказал Элиша.

***

Надежда, надо сказать, оправдалась.

С тех пор Элиша смотрел на Хаву с особым уважением.

***

Автор:

Вот принёс к Царю Сатан

Из пятидесяти стран

Все предметы, что ни есть –

Всех теперь не перечесть.

Сатан:

Целый мир я обскакал –

Что хотел – не отыскал.

Автор:

Отвечает Царь на это:

Царь:

Покажи свои предметы!

Буду щупать их рукой,

Чтоб понять, кто ты такой.

Автор:

Царь художников позвал

И такое приказал.

Царь:

Каждый названный предмет

Наносите на портрет,

Чтоб из целого портрета

Стало ясно, кто же это.

Чайник!

Примус!

Сахар!

Чашка!

Поглядим, что ты за пташка…

Подстаканник!

Чай!

…Корона?!..

Автор:

Царь соскакивает с трона.

Царь:

Знаю я кто ты такой!

Автор:

И корону хвать рукой!

Царь:

Лишь Сатан так любит власть,

Чтоб мою корону красть!

ы – Сатан!

Теперь – води,

Да подальше уходи!

Завязать глаза Сатану! –

Церемониться не стану.

Художники:

По завязываньи глаз

Мы ему дадим наказ:

(поют считалочку)

У Иванушки жар-птица

Поклевала всю пшеницу.

Он её ловил, ловил,

И царевне подарил.

Нет жар-птицы, нет пера,

А тебе водить пора!

Автор:

Раскрутили, закрутили,

На все стороны пустили.

Художники:

Всё исполнили как надо!

Царь:

Будет вам за то награда:

Чай поставлю кипятиться,

Чтобы всем нам угоститься.

То, чего искал Сатан,

Спрятал я к себе в карман:

Нету чая без огня,

Ну а спички у меня!

***

Зрителей собралось немалое количество. Что они себе думали,

представить трудно, но по всей видимости, ожидали, что это и

есть конец.

Второй слева – Володя Магарик.

Пятый в том же ряду – папа

Авигаиль. девочка в красном сви-

тере – Девочка в красном свите-

ре – Тали. Во втором ряду (слева

направо): мама Хавы, мама Тали,

подруга брата u1064 ״ули.

Не тут-то было.

Пока Царь возился с примусом, Сатан, то есть Грин, бегавший с

закрытыми глазами, натолкнулся на всё ещё стоявший посреди

«сцены» корабль – и началось кораблекрушение. Поднялась па-

ника. Даже Давид, до того времени не промолвивший ни слова,

счёл своим долгом сказать:

142 143

Помогите, я тону,

Как топор иду ко дну.

Однако Царь топнул ногой и закричал, чтобы все немедленно

перестали говорить чепуху, поскольку они находятся не в от-

крытом море, а посреди Иерусалима на лужайке.

И действительно: все находились посреди Иерусалима на лу-

жайке.

И тут зрителям пришлось удивиться ещё раз. Огромное полот-

но, из которого состоял корабль, вывернули наизнанку – и на

нём открылся чудесно нарисованный Иерусалим. А за ним, на

бывшем корабле, обнаружились дворцы на колёсах.

(Корабль-Иерусалим рисовали на-

кануне до шести утра, под чут-

ким руководством Художницы

Йелки, в её же квартире.

Трёхметровое полотно протяну-

лось через весь коридор из спаль-

ни в кухню, и постепенно ожива-

ло под кисточками…)

Царь взошёл в Иерусалим и торжественно короновал его сво-

ей короной. Чайник закипел, зрители захлопали, и все пошли

праздновать Пурим.

А Сатана, по совету Канатоходца,

отправили на самолёте в город

Сатанов – изучать родовые корни.

***

Возвращаясь обратно с дворцами, снова встретили Александра

Львовича, университетского преподавателя. Александр Львович

как раз вышел с женой погулять.

– Добрый вечер, Элиша, – сказал Александр Львович.

– Что это, неужели уже Пурим? Значит, скоро станет теплее.

– У нас каждый день Пурим, Александр Львович, – ответил

Элиша. На этот раз с полной уверенностью.

 

 

Глава тридцатая..

Сказка про рабби Йегошуа и перестроенный город.

 

Пуримшпиль получился очень смешной. Сказочник смо-

трел и смеялся, пожалуй, в первый раз после того, как

выскочил за принцессой из верхнего дворца.

Он случайно забрёл в этот дворик, где ступеньки по-

лукругом, как амфитеатр. До этого он ходил по пурим-

ному городу и чувствовал себя среди веселящихся жителей

Иерусалима чужим и старым. А тут на ступеньках просто сидели

зрители, и он решил, что может незаметно отдохнуть среди них.

Но неожиданно он поймал себя на том, что ему интересно пред-

ставление.

Особенно хорош был Сатан.

Сказочник очень внимательно смотрел на попытки Сатана ото-

брать у царя корону и на кораблекрушение. Он даже захлопал,

когда перевернулся корабль и все, вместо того, чтобы пойти ко

дну, оказались в Иерусалиме. Его настроение поменялось.

После пуримшпиля сказочник не сразу пошёл домой. Он бро-

дил по проулкам и закоулкам, был погружен в себя и что-то

бормотал. Если бы кто-то догадался пойти вслед за ним и при-

слушаться, он услышал бы следующее:

– Да уж... – говорил сказочник, – это тебе не сады и огороды.

Как там было?

 

Шёл однажды по дороге великий мудрец рабби Йегошуа и при-

шёл на развилку дорог. А на перекрёстке сидел ребёнок и строил

город из кубиков.

 

– То есть, – тут сказочник остановился. – При чём тут кубики?

 

– При чём тут кубики? – спросил рабби Йегошуа. – Мне нужно

попасть в город как можно быстрее.

– Вот перед тобой две дороги, – сказал мальчик. – Но по-моему,

ты уже спрашивал меня про это... Садись, поиграй со мной.

– Некогда мне, мне надо принцессу искать, – сказал рабби

Йегошуа, и пошёл в город по короткой дороге.

Пробрался сквозь сады и огороды, окружающие стену.

Перебрался через стену и попал в город. Огляделся и полез через

стену обратно. Вернулся к мальчику и говорит: Это вовсе не

тот город!

– Ну конечно, сказал мальчик, пока ты ходил, я его перестроил..

.

«Что за ерунда? – бормотал сказочник, шагая по узкому пере-

улку. – Что за бредятина? Ни одной сказки не могу вспомнить

толком... Что это они играли сейчас? Очевидно, я отстал от

жизни...»

144 145

Тут, уцепившись за слово «очевидно», в голову ему полезло во-

обще невообразимое:

Мы сказали: да это очевидно,

всё это нам очень обидно.

И тут мы полетели.

И я полетел как дятел,

воображая что я лечу.

Прохожий подумал: он спятил,

он богоподобен сычу.

Сказочник вообразил, что он летит, как дятел, чтобы посмо-

треть реакцию редких прохожих, попадавшихся ему навстречу.

Но жители Иерусалима привыкли ко всему. Никто и не думал

оборачиваться и показывать пальцами u1085 םа человека, воображаю-

щего, что он летит. Сказочнику стало веселее.

Прохожий ты брось неумное уныние,

гляди кругом гуляют девы синие...

Мимо чинно проследовали три синие девицы. Одна из них была,

впрочем, зелёная.

Нам прохожий говорит:

скорбь вас не охватила?

Да музыки волшебное светило

погасшее имело жалкий вид.

Ночь царственная начиналась

мы плакали навек.

Наступала царственная ночь.

«Жалко, я не читал этих стихов моей принцессе... – думал ска-

зочник. – Где она теперь их услышит... Я совсем не подготовил

её к такой жизни. Как же её искать? И как она, бедная, справля-

ется с житейскими проблемами? Что она ест? Где она спит?»

Постепенно его мысли перекинулись на то, что ему тоже пора

платить за комнату и что завтра на работу в первую смену.

Ведь мы уже говорили, что сказочник устроился на работу

по специальности – в букинистическую лавку? Ну да, когда

он понял, что в этом городе придётся задержаться надолго...

И он пошел домой, чтобы пораньше лечь спать. Но долго не

мог заснуть. Пуримское игрушечное кораблекрушение наве-

ло сказочника на разные догадки. Как сказал Сатан, «нету чая

без огня». Какое отношение, спрашивается, имеет корабль к

Пуриму?

 

 

Чтобы было все понятно

Надо жить начать обратно.

 

Глава тридцать первая.

Про волшебного дуракона.

 

Рыбы плавали как масло по поверхности воды

 

Она с удовольствием бы села в поезд, но поезда из

Иерусалима семь лет как не ходили. А круговая желез-

ная дорога вокруг земли Израиля бывает, как выясни-

лось, только в сказках (надо было всё же отыскать чело-

века, который эту дорогу выдумал).

И вот она снова на Центральной автобусной станции – тахане

мерказит. Она вспомнила, как она приняла это место за центр

мира, а «подозрительный предмет» за свой укатившийся шарик.

«Я убегу от всех на край света, – думала она. – Уеду далеко-да-

леко. Уеду на крайний север».

– Мне билет на север, – сказала она в кассе.

– В Цфат, что ли?

– Да, да, в Цфат!

– Туда и обратно?

– Нет, нет, только туда!

– 49 шекелей, – сказала кассирша.

Только тут принцесса вспомнила о том, для чего нужны кассы.

146 147

Она высыпала в окошко всё, что было в кармане юбки Авигаиль.

Перед кассиршей оказалось несколько монеток, губная гармош-

ка, грязный сахарный кубик, верёвочка и маленький синий ша-

рик. Принцесса быстро подхватила шарик и положила обратно

в карман. «Ещё 29 шекелей», – сказала кассирша, пересчитав

монетки и отодвинув в сторону все остальное.

– У меня нет больше...

– Отойди, девушка, не задерживай очередь

Никакой очереди не было, но принцесса отошла.

Потом подошла обратно.

– А докуда хватит?

– Тель-Авив – Яффо, – сурово сказала кассирша. Правда, это на

Западе.

– Хорошо, – покорилась принцесса, и снова высыпала всё на

блюдечко кассы.

Долой сказки! Ближе к жизни, никаких лягушек. Я буду пер-

вая на свете принцесса-реалистка. Поеду в Яффо, пойду прямо

в порт, наймусь на корабль юнгой... Хорошо, что Авигаиль дала

мне джинсы. Сойдёт за мужскую одежду.

Ну почему принцесса обязательно должна сидеть, заточенная в

башне и ждать, пока какой-нибудь первый попавшийся принц,

который, может, и университет ещё не закончил, победит охра-

няюшего башню дракона? А вдруг принц – дурак? А дракон

– дуракон? Волшебный дуракон...

А дракон-дуракон

Выходил на балкон

Говорил дуракон

Что трясётся балкон...

 

Глава тридцать вторая.

Принцесса в Яффо.

 

Она держалась левой стороны, потому что море было там.

Нырнула в тёмную огромную арку. Яффо походил на

останки древнего животного. Слева – множество обув-

ных лавочек. Справа – чёрные закопчёные нежилые пу-

стые дома.

Для кого вся эта обувь? Дома раздеты до костей, как рыбы.

Хотя принцесса и решила реально смотреть на вещи и стать ка-

питаном корабля, всё же с воспитанием ничего не поделаешь.

Остатки сказок крутились у неё в голове, перемешиваясь с тем,

что творилось вокруг.

Так что в голове у неё была каша, а жара довершала дело.

 

Запах сырости летучие мыши перерыбленное море ах вот в чём

дело рыбный базар рыбные лавки и обувные магазины впере-

мешку все виды морских тварей креветки раки рыбы ракови-

ны кальмары кто-то с щупальцами кто-то с клешнями кто-

то с плавниками большая оранжево-бело-розовая куча с усами

между ними черные мужские ботинки лаковые белые туфли на

каблуках магазин для невест

Манекен в белой фате и пышном платье

На него смотрят в 100 глаз 50 рыб

Невеста пропахшая сырой рыбой

Как в животе у кита черные кости между ними проглоченные

морские твари и башмаки с чучелом невесты.

Наверное, так чувствовал себя пророк Йона, когда его прогло-

тила рыба.

Может, в животе у той рыбы размещался вот такой город? Я

убегу в Таршиш как Йона...

Первый переулок к морю гора – старый Яффо? Он в новеньком

костюме, блестит и с иголочки.

Прохожу переулочками поднимаюсь спускаюсь крутыми сту-

пеньками ура я в порту

Где корабль в Таршиш?

– Где корабль в Таршиш? – спросила принцесса у единственно-

го человека на берегу.

– Какой такой Шиш? – спросил человек, пожал плечами и по-

шёл своей дорогой.

Принцесса очнулась и огляделась.

148 149

Берег был пуст. Море было серое. Маленький баркасик качался

на волнах у самого берега. На баркасе сидел рыбак.

– А где большие корабли? – спросила принцесса.

– Что за большие корабли? У меня самый большой корабль.

– Вам нужен юнга?

– Такая принцесса, как ты, всем нужна!

– Откуда известно, что я принцесса? – ужаснулась принцесса.

– А кто же ты, ласточка?

– Я не ласточка! Нет, правда, где же все корабли? С капитана-

ми и командой, с мачтами и... пакгаузами? Которые плавают по

всему миру?

– В Хайфе, ласточка, все корабли в Хайфе, детка...

Откуда же он узнал, что я принцесса?

Она сжала синий шарик в кармане юбки. Ну, конечно. Она ведь

так и не переоделась в мужское платье!

Она шла вдоль моря. И, отойдя от баркаса на приличное рас-

стояние, оставила сумку на берегу и, как была в юбке, залезла в

море. Море оказалось очень солёное...

После купания ей стало гораздо лучше. Потом она зашла в ка-

кой-то полуразрушенный сарай на берегу и переоделась в джин-

сы и сухую майку. На сарае был плакат. «Нет спасателя», – на-

писано было большими буквами. «Нет, и не надо», – подумала

принцесса. Она отжала юбку и понесла мокрую одежду в руке,

чтобы дать ей высохнуть.

На пляже валялось много разноцветных листочков. Она подня-

ла и прочитала:

Благодаря вмешательству

Канцелярии премьер-министра,

Земельное управление Израиля u1080 ט

муниципалитет Тель-Авива наконец-то

вплотную занялись проектом

развития Яффского порта.

Проект порта Яффо касается

приблизительно 70 дунамов в районе порта.

План включает строительство бульвара, жилья,

гостиниц и коммерческого центра;

выделение мест для открытого

общественного использования;

сохранение и поддержание исторических стро-

ений, проведение выставок.

Стоимость плана составляет приблизительно

100 миллионов долларов.

Принцесса пожала плечами и пошла дальше вдоль пустынного

берега.

– Что там за город? – спросила она какого-то человека, бежав-

шего ей навстречу вдоль моря. На нем был спортивный костюм.

Рядом бежала собака.

– Тель-Авив, – бросил на ходу человек, ничуть не удивившись

вопросу.

Принцесса пожала плечами и пошла дальше вдоль пустынного

берега. Вдали виднелись высокие башни.

Òàíÿ Òóìàíîâà. Ôîòîãðàôèè Òåëü-Àâèâà.

150 151

 

Глава тридцать третья.

Тель-Авив.

 

 Через Тель-Авив она уже проезжала – по пути из Эйлата в

Иерусалим. Тогда она ехала, как во сне, мечтая о волшеб-

ном городе, разморённая эйлатской жарой и бутербродами

Михеля ван дер Аа. И Тель-Авива не заметила.

Иное дело сейчас. Волшебные города остались позади.

Она шла пешком вдоль моря, в джинсах, которые были ей

чуть-чуть велики, махала уже почти высохшей юбкой, как фла-

гом. «Я потерпела кораблекрушение, – воображала она. – Меня

выбросило на остров и я подаю сигнал бедствия!»

Она ничего не знала о Тель-

Авиве. Почему ты не рассказы-

вал мне о Тель-Авиве? – спро-

сила принцесса сказочника.

Сказочника не было рядом, так

что он не ответил. Куда мне

идти? – спросила она сказочни-

ка. Она уже ушла от моря. Тут

ей пришло в голову, что она уже

почти как будто не принцесса, а

нормальный человек, раз ей не

отвечает сказочник и она так

самостоятельно идёт по незна-

комому ей городу. А город был...

как будто она стала крошечной

и попала в те самые города из

кубиков, которые она строила у себя во дворце.

Она оказалась в сквере...

 

Глава тридцать четвертая.

Маргалит. (отступление вперёд)

 

Что было дальше? Впоследствии, в результате поисков, рас-

спросов, разговоров, Грин на том же Кикаре u1074 גстретил не-

коего Лиора, который ехал с принцессой от Тель-Авива

до Хайфы. Когда это было, точно установить не удалось.

После сопоставления того, другого и третьего, стало по-

нятно, что принцесса уехала из Тель-Авива не сразу, а не-

дели через две. Где и как она провела это время, пока непонятно.

Лиор спросить у неё не догадался, он ведь не знал, что встре-

ченная им девушка – пропавшая принцесса. Да и не в его при-

вычках было задавать лишние вопросы.

– Может, она заснула под каким-нибудь деревом на семьдесят

дней? – спросила сестра Грина. – От усталости.

– Искала старушка 14 дней,

А пудель по комнате бегал за ней, – пропел Элиша строчку из

детской песенки.

Тель-Авивское полуденное пекло. Улица Дизенгоф.

Лиор: Привет! А ты часом не подруга Авигаиль? Я тебя, кажет-

ся, видел.

Принцесса: Да, а что?

Лиор: А куда ты едешь? Куда тебе надо попасть?

Принцесса: Куда угодно! Только бы подальше! …А особенно – в

Хайфу.

Лиор: Ух ты! Так ты хочешь сбежать от реальности? Достичь

абсолютной независимости? Или просто решила ловить попут-

ки, потому что денег нет?

Принцесса: Попутки? А как их ловить? Они быстро бегают?

Лиор: Куда бегают? На тебя набежало затмение.

Принцесса: На что ты намекаешь? Как на меня могло набежать

затмение?

Лиор: Слушай, а поехали вместе? У меня день свободен до

утра.

Принцесса: Ну хорошо.

Òàíÿ Òóìàíîâà. Òåëü-Àâèâ.

152 153

Лиор: Надо говорить не «ну хорошо», а «идёт!»

Принцесса: Куда идёт?

Лиор: Туда идёт. Это значит, что ты согласна.

Так добрели до трассы. Обошли бензоколонку и встали ниже.

Лиор вышел на край тротуара и поднял руку. Машины ехали

вовсю.

Принцесса: Ты думаешь, кто-то захочет остановиться и нас под-

везти?

Лиор: Разумеется! Видишь, вон те двое стоят и тоже тормозят

попутки. Это и называется автостоп.

***

– Меня зовут Лиор, а тебя?

– Угадай, – сказала принцесса.

Лиор внимательно посмотрел на неё

– Маргалит, – сказал Лиор.

– Почему Маргалит?

– Не знаю. Цветок такой есть. И камень. Цвета морской волны.

***

В машине двое пареньков в белом, с длинными пейсами.

– Это браславские хасиды, последователи рабби Нахмана из

Браслава – шепнул Лиор принцессе.

– Здравствуйте! Вы докуда?

– До Герцлии.

– Можно с вами?

Едут по Приморскому шоссе.

Паренёк, который не за рулём:

– А вы откуда будете?

Принцесса:

– Вообще-то я живу в волшебном замке на жемчужной горе, это

далеко…

Владельцы машины переглянулись.

Минут пять спустя паренёк повернулся:

– Ничего, если мы тут задержимся минут на десять? Я назначил

с приятелем встречу в Эденском саду, надо заглянуть, пока по

пути.

Принцесса и Лиор посмотрели друг на друга в ошеломлении.

Хасиды засмеялись. Следом засмеялась и принцесса.

***

И вот – снова на трассе, в ожидании попуток. Солнце уже низко,

а машины стремятся мимо и мимо.

– Вот пакость! – сердится Лиор. – Хоть бы один притормозил!

– Наверное, они куда-нибудь опаздывают…

– А попробуй, полови сама!

Принцесса не возражала.

– Только не сходи с тротуара. Будешь стоять на проезжей части

– всю дорогу пешком пройдёшь. Руку можешь так не напря-

гать… Отлично!

– Идёт! – сказала принцесса.

Она чувствовала себя совсем свободной. «То, что мне надо, –

думала она. – Ехать, разговаривать с людьми… Повидать мир.

Я поеду ещё дальше, а потом вернусь, приду к Элише и ... пусть

он только попробует сказать, что я сказочная принцесса».

Она опустила левую руку в карман клетчатой юбки и нащупала

маленький шарик, подаренный Грином – знак того, что она всё

же принцесса. Стало весело. «Ну и пусть этот Элиша целуется с

лягушками», – нелогично подумала она и подняла правую руку,

голосуя.

Машина затормозила.

***

Подъезжая к Хайфе, она волновалась. «Хватит иллюзий!» – ска-

зала она сама себе. Никто не возьмёт меня юнгой, это ясно. Мои

представления о жизни, мягко скажем, устарели... Как я попаду

на корабль?

***

...Большой чемодан на колёсиках одиноко стоял перед входом

в здание порта. Владелец чемодана, видно, отошёл. Она маши-

нально тронула чемодан. Он легко покатился. «Пустой он, что

ли?» – подумала она.

И тут ей в голову пришла некая мысль.

«Уалла!» – сказала она себе....

154 155

 

Глава тридцать пятая.

Про Тали и сказочника.

 

Однажды, сидя в букинистическом магазинчике, где он ра-

ботал, сказочник заскучал. Покупателей не было. Только

одна девочка бродила по магазину, изредка на него за-

стенчиво поглядывая. Девочка ничего не покупала, – то

ли кого-то ждала, то ли просто забрела в магазин слу-

чайно.

– Как тебя зовут? – спросил сказочник.

– Тали...

– Ты что-то ищешь?

– Да. То есть, нет. – Ответила Тали. – То есть, да.

– Чем я могу тебе помочь?

– Нам в школе задали написать работу про Тель-Авив, – сказала

Тали, – а библиотека закрыта. Но у меня всё равно нет денег. И

всё равно я не знаю, что писать. Я просто зашла.

– Хочешь, я расскажу тебе сказку про Тель-Авив? – спросил

сказочник. С тех пор, как у него пропала принцесса, он никому

не рассказывал сказок, и ему ужасно захотелось рассказать что-

то этой девочке.

– Хочу, – сказала Тали. – Расскажи мне сказку, за которую мне

поставят хорошую оценку. А то на меня в последнее время все

учителя жалуются.

И сказочник рассказал.

 

Первая сказка про Тель-Авив.

 

Был в Земле Израиля стеклодувный завод, и был на нём

начальник – Меер Дизенгоф, еврей родом из России. Умел

Дизенгоф выдуть из стекла предметы самой разной

формы, и расходились по миру его бутылки в виде башен,

мельниц, домиков и рыб.

Пошёл однажды Дизенгоф гулять по пустыне за городом Яффо

и заблудился. Шёл, шёл – и привиделся ему мираж. Знаешь, что

такое мираж? Это бывает в пустыне, когда тебе от жары

начинает казаться, что ты видишь человека, или дерево, или

источник. А Меер Дизенгоф увидел прекрасный город. Меер

Дизенгоф пошёл к городу – а город исчез.

Сказал Меер Дизенгоф:

Если видишь города,

Надо больше пить вода!

Ой, простите...

Если видишь городы,

Надо больше пить воды!

Этот город был мираж.

Но теперь вошёл я в раж:

Если выберусь отсюда,

Сам построю это чудо!

И выбрался, надо сказать. Бросил Дизенгоф стеклодувный за-

вод, уехал в Одессу, основал там чемоданную фабрику и стал ко-

пить деньги на покупку земли и постройку города. Придумалось

и название: Холм Весны, что на иврите звучит как «Тель-Авив».

О таком городе рассказывали в старых сказках, что никому не

доводилось там побывать.

И когда набрал достаточно денег, попросил развесить всюду

афиши:

«Приглашаем на торжественное u1086 מткрытие города Тель-Авива!

Приходите такого-то числа такого-то месяца на третью

дюну к северу от Яффо.»

А английские стражники, узнав, что без их ведома основали но-

вый город, очень разгневались и велели Дизенгофа по дороге из

Одессы изловить и на открытие им города не пустить. И по-

всюду в портах и на таможнях расставили специальных людей,

которые опознали бы Дизенгофа и задержали.

Как раз везли с чемоданной фабрики, построенной Дизенгофом,

корабль чемоданов в Яффо. Взял Меер Дизенгоф, спрятался

в один из чемоданов – и так, незамеченный, въехал в Землю

Израиля.

И вот собрались в назначенный день возле Яффо разные люди

– журналисты, художники, туристы и просто любопытные

– а там только пустыня да море.

Вышел к ним Меер Дизенгоф и спросил:

 

156 157

 

– Видите город?

– Нет! – ответили ему.

– Вот, сказал Меер Дизенгоф,– Я всё ещё помню тот день, ког-

да города Тель-Авива не было. А теперь он – есть.

И пришли к нему 70 друзей и соратников, и построили вместе

с ним чудесный город, который привиделся Дизенгофу в пусты-

не. И стоит этот город по сей день и по-прежнему именуется

Холм Весны. А посреди него проходит большая улица, которая

так и названа – улица Дизенгоф. Про неё поётся в песенке:

По ночам на Дизенгоф

Ходят люди без штанов

На уме у них кураж

В головах у них мираж…

«…Очень странная сказочка, – подумал сказочник. – Может

быть, лучше не рассказывать её в школе?»

– Спасибо! – сказала Тали. – Ты прямо настоящий сказочник. А

ты можешь продиктовать мне стихи Меера Дизенгофа, чтобы я

их записала?

 

Глава тридцать шестая.

Про свернутые сказки.

 

Однажды Давид пришёл утром к Грину, в лавку пряно-

стей (Грин работал не каждый день) и сказал ему сле-

дующее.

– Грин, я понял. В нашем мире сказки Сказочника

превращаются в стихи. Стихи это свёрнутые сказки.

– Как это «свёрнутые сказки»? – возмутились все.

– А очень просто! – воскликнул Элиша. – Я тоже понял!

Смотрите, берём, например, двустишие:

Подойди бог и спроси лису

что лиса от утра до вечера далёко?

И сразу вспоминается сказка.

Там жил один король, который очень любил точные u1079 חнания и с

утра до вечера всё считал и рассчитывал. И к нему однажды

пришла какая-то лиса, села посреди стола, и сказала:

– Ваше величество, ты занимаешься какой-то ерундой.

– Как это! – рассердился король. – Я занимаюсь точными зна-

ниями! Я обладаю почти всеми точными знаниями на свете!

Спроси всё что угодно – и я тебе отвечу! А спросишь такое,

чего я не знаю, так я тебе хоть полцарства отдам!

– Ваше величество, – спросила лиса, – а далёко ли до неба?

Король остолбенел.

– Ну… Несколько квинтильонов километров… килограммов…

Тут король испугался и позвал всех своих придворных, и самый

младший паж скромно ответил:

– По-моему, это чуть выше, чем летает орёл…

– Правильно, – сказала лиса.

– Ну и ну, – сказал король. – Есть такой момент!

И приказал король сжечь все перья, переплавить чернильницы на

орала и веселиться с утра до вечера. А сам пел такую песенку:

На оббитом пороге исчезавшей дороги –

О позволь мне, народ мой, позволь! –

Я буду плясать, сколько выдержат ноги,

Ведь я просто весёлый король!

 

158 159

 

Не нужно ни метра ни грамма ни пуда,

Зачем мне бекар и бемоль?

Ведь я не учёный ведь я не зануда

Я просто весёлый король!

 

– Я знаю эту сказку, – сказала Аня, – Это очень хорошая сказка,

только там была вовсе не лиса, а кошка. Кошка, которая гуляла

сама по себе…

– То-то и оно, – сказал Элиша.

***

– Тебя давно не было видно, – сказал Грин Хаве.

– Я ездила на Киннерет стопом, – ответила Хава.

– Автостопом? На Киннерет? – переспросил Элиша. – Одна?

– Почему одна? С подругой.

 

Глава тридцать восьмая.

Про костер и про взгляд принцессы.

 

Родители, возмущённые тем, что все запустили учёбу,

устроили родительское собрание. И постановили, что мы

все к одиннадцати вечера должны быть по домам. Поэтому

мы решили устроить ночью большой костер. Рядом с моим

домом, моя мама как раз была в отъезде.

Грин: Нужно придумать какую-нибудь… приманку.

Шуля: «Ловись рыбка большая и маленькая»?

Грин: Да не такую… Что-нибудь, что её правда привлечёт!

Авигаиль: ОК, Грин предлагает её приманить чем-то таким, что

она любит.

Яша: Правильно.

Шуля: И что же она так любит?

Авигаиль: Мы когда в Синематеку ходили, смотрели «Новые

времена» Чарли Чаплина. Она первый раз кино видела. Ей без-

умно понравилось.

Шуля: Когда же это вы успели в кино сходить?

Авигаиль: Ты что, мне не веришь?

Яша: Может, развесить объявле-

ния во всех кинотеатрах?

Шуля: Может, сделать объявле-

ние в виде клипа? Рекламный

ролик и всё такое? Увидит и вер-

нётся…

Авигаиль: Уал-ла. Давайте сдела-

ем не ролик, а настоящий фильм?

Мы же театральная группа, в конце концов.

Яша: И что будет в фильме?

Авигаиль: История про принцес-

су – как мы её ищем, отчаиваем-

ся, падаем духом, а потом наобо-

рот – снова вдохновляемся, воз-

обновляем поиски…

Хава: Ну-ну. Тут она видит, какие

мы хорошие и приходит, полный

хэппи-энд, и всё такое?

Яша: Можно не заканчивать... оставить открытый конец.

Давид: Интересно, почему молчит Элиша?

Шуля: Надо подумать...

Аня: Будем думать в ясный день.

Давид: Сев на камень и на пень.

 160 161

Хава: Нас кругом росли...

Грин: Стоп, стоп. Если мы в фильме играем сами себя, то кто же

будет принцессой?

Яша: Я могу.

Первый раз в жизни слышу, чтобы Яша пошутил. Впрочем, мо-

жет, он не шутил.

Мимо проходила моя сестра.

Хава: О! Давай твоя сестра будет

принцессой! Будешь принцес-

сой? Мы снимаем фильм, чтобы

она увидела и отыскалась.

Грин: Ты что? Это же моя сестра!

Я тогда даже влюбиться в неё не

смогу!

Хава: Тебе бы только влюбляться.

Сестра Грина: Мне кажется, я не

сгожусь, и вообще, не надо ис-

кать ей замену. Не соображу, кто

из нас мог бы её сыграть. Она ни

на кого не похожа.

Аня: У меня есть идея, правда

дурацкая. Может, лучше попро-

бовать не снимать её, а снимать,

как бы она сняла, её взглядом, как

вам кажется? Ну, типа, «взгляд

принцессы». Это всё упрощает.

Давид: Ничего себе «упрощает» – снимать кино взглядом прин-

цессы.

 

Глава тридцать девятая.

Про папу Авигаиль и светящийся шарик.

 

После Пурима становилось всё жарче и жарче. События

продолжали делать нелепые пируэты и ускользали от

пера. Элиша зашёл к папе Авигаиль, пытаясь в один миг

охватить оком хоть что-нибудь.

Под потолком у папы Авигаиль висел на ниточке светящийся

шарик.

Элиша стал смотреть на светящийся шарик и вспомнил, как

папа Авигаиль объяснял ему: праздник Пурим создан для того,

чтобы выйти за пределы логичного, потому что только там (за

пределами логичного) можно исправить сломанную подпорку

сукки Давида.

– Как же быть? – спросил Элиша у шарика.

– Откуда я знаю, – сказал папа Авигаиль. – Про это нельзя ни-

чего знать. Но в старых книгах написано вот что.

Принцесса – это великая башня, и она там живёт, а змей охра-

няет её и никого к ней не пускает, и от этого змея случают-

ся все несчастья в мире. А башня эта называется «верхний

Иерусалим», и на её крыше сидит слепой, который стреляет из

лука. Стреляет он в змея, но никак не может попасть – и пото-

му, что он слепой, и потому, что стрелы сами отлетают от змея,

не причиняя ему никакого вреда. Но тем не менее, поскольку

он находится на этой башне, то он может всё же попасть своей

стрелой в этого змея – и полететь как дятел. Только для этого

ему нужна стрела, вытесанная из чистого смеха.

Элиша смотрел на шарик и думал:

Горит зелёная звезда

Течёт зелёная вода

Смеялся змей над мудрецом

И вышел смех его концом.

 

Глава сороковая.

 

Пишет Ю.

 

Пришёл однажды ко мне в гости Элиша и говорит грустно:

– Знаешь, Ю, что мне нужно? Мне нужна стрела из чи-

стого смеха.

Я в это время поливала огород на балконе и рассеянно

сказала первое, что пришло в голову:

– Ты хочешь выйти на крыльцо, натянуть тугой лук и пустить

наугад стрелу?

– Думай, что говоришь! – вдруг вскричал Элиша, и я отставила

лейку в сторону: Элиша не часто кричал на меня.

– Ты что? Я пошутила.

– И ты туда же! Хороши шутки!

Убежал в другую комнату и закрыл за собой дверь.

Ничего себе! Я попыталась понять, что же я сказала такого

обидного. Откуда вообще мне влезла в голову эта тугая стрела?

Я вытащила с верхней полки толстую книжку сказок.

В старые годы у одного царя было три сына. Когда сыновья

стали на возрасте, царь собрал их и говорит:

162 163

Сынки мои любезные, покуда я ещё не стар, мне охота бы вас

женить, посмотреть на ваших деточек, на моих внучат.

Сыновья отцу отвечают:

— Так что ж, батюшка, благослови. На ком тебе желательно

нас женить?

— Вот что, сынки, возьмите по стреле, выходите в чистое

поле и стреляйте: куда стрелы упадут, там и судьба ваша.

Сыновья поклонились отцу, взяли по стреле, вышли в чистое

поле, натянули луки и выстрелили.

У старшего сына стрела упала на боярский двор, подняла стре-

лу боярская дочь. У среднего сына упала стрела на широкий ку-

печеский двор, подняла ее купеческая дочь.

А у младшего сына, Ивана-царевича, стрела поднялась и улете-

ла сам не знает куда. Вот он шёл, шёл, дошёл до болота, видит

– сидит...

Тут я закрыла книжку. Да уж. Бедный Элиша. И я пошла к нему

мириться.

 

Глава сорок первая.

Про то, как снимали кино.

 

КИНО (ЧЕРНОВИК)

 

Яша: И как снимать этот фильм?

Грин: У меня была пара идей… Вот, я даже записал. Сначала

я думал… Ну, я прямо прочту, ОК?

– Взгляд камеры должен отличаться от взгляда человека.

Значит, в камеру видно такое, чего человек увидеть не может.

– Фильм не должен сосредотачиваться только на принцес-

се, там нужно показать, как мы живём. Так будет живее.

– Найти «взгляд принцессы».

В конце фильма «Новые времена» – того самого, на который

водила принцессу Авигаиль, – уходит Чарли Чаплин со своей

подругой. Сначала они сидят, это когда они всё потеряли и ни-

чего не поделаешь. А потом спокойненько так встают и уходят.

Как будто возвращаются в мир. Я всё пытался объяснить, что

это создается не только сюжетом, а самой съёмкой, как она сде-

лана. Там ощущение, что смотришь на квадрат экрана, а в нём

дорога, и кажется, что эта дорога – самая центральная в мире.

По сторонам – ничего, и в этой дороге вся их жизнь, потому что

они по ней ходят и с ней делятся. Сколько по ней ходят – столь-

ко там их чувств и переживаний.

Нам нужно что-то похожее. Дорогу. Может быть, как в конце

мы по ней уходим.

Возле Биньян-Клаля есть непонятная скульптура. Большая та-

кая поверхность, а на ней – куб, да ещё кривой. Если прилечь

с камерой на землю и медленно поднимать объектив в сторону

куба, видны вещи, которых взгляд не ловит. Камера создаёт ви-

димость, что кроме этого самого куба – ничего и нет. Или, по

крайней мере, ничего не увидишь. А куб можно снимать с раз-

ных сторон. В кадре предмет обретает самостоятельность.

Я видел этот камень со всех сторон. Сфокусировал на одном

из его углов, приближал и удалял пару раз туда-обратно. Даёт

ощущение чего-то неясного. Хотел перевести с камня на окно

второго этажа, через улицу – и камень сам по себе медленно

отползал в левый угол кадра. Камень удаляется, окно прибли-

жается. Это как снимать луну на большом приближении – ка-

жется, что она совсем близко, прямо тут, рукой подать.

Окна – вообще особая тема. Вот Авигаиль рассказывает, что

принцесса, когда в своём дворце смотрела в окно, она там пред-

ставляла себе всякие вещи. Другую реальность. Переживания

других людей. Принцессе даже было чуть-чуть неловко, что она

в чужую жизнь заглядывает.

164 165

Авигаиль её успокоила, что это всего лишь кино, отвела сразу в

Синематеку – на «Новые времена».

Вот так вот снимаешь окна – а за ними, быть может, скрывают-

ся бесчисленные реальности. Которые без камеры ни за что не

заметишь.

Элише начали сниться разнообразные сны. Он считал, что эти

сны тоже обязаны войти в фильм.

– Как можно снимать сны? – удивилась Шуля.

– На кинокамере должен быть особый сонный фильтр, – сказал

Давид.

На самом деле, я понял, что когда снимаешь сон, главное – вы-

брать странное место, необычный ракурс и чтобы обязательно

было много неба. Особенно хорошо, если оно облачное.

Тогда вполне можно создать ощущение сна, даже если снима-

ешь наяву.

И, конечно, необходимо пробуждение.

***

Между прочим, вовсе не факт, что фильм должен быть прямо

про принцессу и про то, как мы её ищем.

Может, объяснить через другие образы.

Вроде метафор.

Вот, например, когда мы ищем принцессу, можно снимать квар-

тал Меа Шеарим.

И чтобы ветер сильный.

Или светофор. И ночь.

Давид настаивал, чтобы в фильме…

…были всякие игры со светом и тенью.

Давид утверждал, что это передаёт отношения принцессы с

миром.

И вообще, что на самом деле всё так и есть, как на его съёмках.

166 167

Яша предложил, чтобы в фильме был злодей.

– В фильме необходим злодей. Без злодея нам принцессу ни за

что не найти.

Нужно противодействие, – сказал Яша. – Герои фильма прохо-

дят какой-то путь, что-то преодолевают. Чтобы был путь, нуж-

ны препятствия.

Злодея Яша решил играть сам.

Ну, не настоящего злодея, а понарошечного.

– Например, как будто был такой мальчик, совсем незнакомый.

Крутился однажды в Тель-Авиве, и нашёл на пляже бутылку,

с письмом. Бутылка заморская. Чтоб было сразу видно, отку-

да она. На этикетке – указание. Говорящее название. Скажем,

шампанское «Одесса». Помните, мы такую нашли в Лифте? Я

её сохранил.

А письмо – от принцессы, она эту бутылку где-то далеко за-

печатала и в море бросила. Он по адресу, указанному в письме,

героев нашёл, и они ему так понравились, что он решил им не

говорить, что принцесса уехала. Только он один про бутылку и

знает. А поскольку он боится, что они перестанут искать прин-

цессу, и на этом всё интересное закончится, он устраивает им

всякие препятствия. Чтоб было интересней и чтоб они не остыли

искать. И вроде бы он им мешает, а на самом деле – помогает…

Хава: Что-то непохоже, чтоб нам кто-то препятствия устра-

ивал.

Яша: Во-первых, откуда ты знаешь? А во-вторых, это же в кино,

там всё может быть интересней, чем в жизни.

Шуля: Надо придумать настоящего злодея. Давайте, я буду

играть змея. А Элиша сыграет мудреца, а Авигаиль – прин-

цессу...

Давид: А кто сыграет Авигаиль? И как мы победим злодея?

Элиша: Мы его рассмешим.

Смеялся змей над мудрецом

И вышел смех его концом.

 

Глава сорок вторая.

Элиша едет в Акко.

 

Самое главное – это ветер.

Ветер в ушах, ветер на губах, ветер в волосах, ветер в

колёсах.

Сдуло.

Ау! – Как аукнется, так и откликнется.

И ещё одно – дорога.

Дорога – значит вперёд. Глотая серую ленту асфальта,

ветру навстречу, с посвистом, с присвистом! Дорога – значит

я еду.

И ещё одно – это я.

Я – это Элиша.

Я еду Я могу Я лечу.

Метры, километры шоссе за бортом. Трасса.

Шоссе надо называть трассой. Километры, десятки километров

трассы летят из-под ног.

Я еду в Тверию.

Я ловлю машины.

– Простите пожалуйста, что я беспокою, разрешите пожа-

луйста спросить, не едете ли вы случайно по направлению, на-

пример, этого...

– Короче. Тебе куда надо?

Первая машина – хлебовоз.

Вторая машина – подолбанная, со старым хасидом.

На третий раз застопил мопед до Нетании.

168 169

Там, где высадят, собираю ржавые болты ползающие в пыли

обочин.

Руку горизонтально, чуть вниз, расслабленной ладонью к шо-

фёру.

Машины тормозят.

Кто-то просто бибикнет махнёт рукой

Вдали уже море, видно море, зелёный луг и море.

Вдоль трассы цветы, россыпи жёлтых цветов.

Время года.

Я зарываюсь в них, падаю, нюхаю.

Куда Вы едете?

Я еду в Тверию. До Хайфы и там на Восток.

***

Мёртвый цикл – это когда ни одной машины.

Когда ни одна машина не тормозит.

Мерзкое место эта Нетания.

В пыли на асфальте маленький стеклянный шарик.

Докатился.

– Я еду прямо до самого Акко.

– Акко? А это хороший город?

– Очень хороший. Самый мирный на свете. Древний.

– Тогда можно с Вами до конца?

***

Позади душная Хайфа, главный порт государства Израиль,

позади, всё позади.

Сдуло.

***

Акко.

Клюёт носом сонный базар

Горы пахучих пряностей.

На улицах не гремят магнитолы, все ходят медленно, улыбаясь

сами себе.

Светофоров не надобно – автомобили пропускают меня сразу,

завидев издалека. Я сам клюю носом.

Когда был всемирный потоп, дойдя до этого места, воды оста-

новились, отсюда и название – Ад-ко, по-русски – «до-сюда».

«Досюда дойдёшь и не перейдёшь».

А когда пришёл Наполеон, один за другим рушились города по-

бережья к его ногам.

Акко – выстоял: досюда дойдёшь – и не перейдёшь.

Акко – это тишина, сонный базар

Горбатые улочки

Штиль.

Может, это не город, а сон?

Может быть, я себе снюсь?

Может быть, я снюсь – ей?

***

Спасательный домик – мой ночлег.

По счастью, дверь незаперта. Спасателей на этом пляже нет,

похоже, много лет. Ржавый щит, побитый зимними дождями,

всё ещё возвещает об этом схлынувшим купальщикам. Теперь

здесь живу я. У меня балкончик на море. Чем я не спасатель?

170 171

Дует солёный бриз.

Нарастает прилив, мелкие солёные брызги долетают до лица.

Хребты волн мерно наступают в темноте.

Пена.

Искры медуз.

Я вглядываюсь за море, на север, я тянусь за море.

Я хочу. Я вдыхаю море.

Наверное, надо записать: Стоя на балкончике спасательного

домика, Элиша слушал волны, смотрел вдаль и теперь ясно по-

нимал, что принцесса уплыла, уплыла на другой берег. И сжи-

мал в кармане зелёный шарик.

Жаль, нет ручки и темно.

Ночь и брызги.

Мерцание мира.

Вселенская речь волны.

И ещё в голове вертятся стихи – я слышал их где-то.

Когда я вырасту большой,

Я наряжу челнок,

Возьму с собой бутыль с водой

И сухарей мешок.

Потом от пристани веслом

Я ловко оттолкнусь,

Плыви, челнок! Прощай, мой дом!

Не скоро я вернусь.

Сначала лес увижу я,

А там, за лесом тем,

Пойдут места, которых я

И не видал совсем.

Деревни, рощи, города,

Цветущие сады,

Взбегающие поезда

На крепкие мосты.

И люди станут мне кричать:

«Счастливый путь, моряк!»

И ночь мне будет освещать

Мигающий маяк.

Записать: И Элиша заснул на тахте в спасательском домике.

 

172 173

 

Между второй и третьей частью книжки пролегает море

 

174 175